“Кажется, я пробыл здесь долгое время и никому не принес ни малейшей пользы”, - сказал он. “Вы знаете кого-нибудь, кто пришел сегодня днем, достаточно хорошо, чтобы довериться вам? Если бы у нас был один из пригласительных билетов, которые, предположительно, были разосланы по всему миру, мы могли бы найти типографию или, по крайней мере, выяснить, когда они были отправлены и откуда ”.
“Нет, там никого не было”, - натянуто сказала она. “Я узнала двух или трех человек, которые заходили к нам, когда мы впервые приехали, но остальные были совершенно незнакомы”.
Сак ухмыльнулся. “Они хорошо знали друг друга, не так ли?” - сказал он. “Прозвучало несколько довольно язвительных замечаний”.
“Я слышала их”. Девушка посмотрела на них, и они были смущены, увидев слезы в ее глазах. “Я пойду поговорю с кухней”, - пробормотала она. “Боюсь, там, внизу, может возникнуть небольшой кризис”.
Когда дверь за ней закрылась, Носок засунул руки в карманы и криво улыбнулся.
“Бедная старушка, она сбита с толку”, - сказал он. “Но мы ничего не можем поделать. Эта ваша идея была бы совершенно здравой в обычном смысле, но вы видите сложность в данном случае. Эти хорошие люди, кто бы они ни были, могут поболтать между собой о забавных актерах, но они могут только сказать, что в заведении был небольшой беспорядок и еды не хватило на всех. Но как только история о мистификации выйдет наружу, это станет небольшой новостью, не так ли? Понимаете, что я имею в виду?”
“Кажется, это немного тяжело для миссис Сутане”.
Другой мужчина с любопытством посмотрел на Кэмпиона.
“Миссис Сутане многое дается нелегко”, - заметил он. “Вы заметите это, если останетесь рядом”.
В половине девятого был подан холодный ужин, за которым не упоминалось о произошедшем днем из уважения к солидному, испуганного вида человеку по имени Баузер, который сидел между Сутаном и его менеджером и не отрывал глаз от своей тарелки.
Мерсер, который появился снова, как только ситуация прояснилась, предпринял несколько попыток поднять этот вопрос, в чем ему помогла Хлоя, которая была в озорном настроении, но их обоих удержал умелый мистер Петри.
Дик Пойзер снова унес Сутана и его гостя после ужина. Как и у большинства людей, непосредственно связанных с управлением деньгами, у него была странная озабоченная невозмутимость, как будто он и его жизненная миссия были каким-то священным и привилегированным явлением. Он не разговаривал ни с кем, кроме двух своих подопечных, и полностью игнорировал свою хозяйку, но в этом мужчине не было преднамеренной грубости.
После ужина Кэмпион загнал дядю Уильяма в угол.
“Уходите, мой дорогой друг?” Старик был ошеломлен. “Конечно, вы еще ничего не добились. У вас не было времени. Нет, нет, подождите немного. В любом случае, ты должен увидеть Сутане, прежде чем уйдешь ”.
Он заковылял прочь, стремясь избежать дальнейшего разговора.
Кэмпион села в углу гостиной. В большом доме царило беспокойство, которое не имело ничего общего с шумом. В саду снаружи было тепло и благоухало, легкий ветерок играл в липах.
На лужайке под террасой он мог видеть Хлою, идущую между Петри и Бенни Конрадом, и время от времени до него доносился ее высокий тонкий смех.
Остальные исчезли.
Он долго сидел тихо, пока желтый свет не погас на верхушках деревьев и более холодные тени приближающейся ночи не пронеслись над садом.
Один раз он услышал голоса в зале и звук закрывающихся дверей, но затем все снова стихло. Он зажег сигарету и задумчиво курил, его длинные тонкие руки были свободно сложены на коленях. Он был зол и недоволен собой.
Рука на его рукаве и голос, столь страстный в своих расспросах, сильно напугали его.
“Как тебя зовут?”
Это был ребенок в большом старомодном комбинезоне. Она не была хорошенькой, но ее пухлое личико горело нетерпением и возбуждением, и у нее были круглые глаза с поразительно знакомыми золотыми искорками в них.
Мистер Кэмпион, который немного побаивался детей, относился к ней с чем-то сродни суеверию.
“Как тебя зовут? Скажи мне свое имя!”
Ее требование было неистовым, и она перелезла через стул к нему.
“Альберт”, - беспомощно сказал он. “Кто ты?”
“Альберт”, - повторила она с удовлетворением. Достигнув своей цели, она теперь была склонна к застенчивости, такой же сильной, какой была ее первая увертюра. Она отодвинулась от него и стояла в нерешительности. “Альберт - собачье имя”, - сказала она.
“Кто ты?” - повторил он и удивился своей неприязни к ней.
Она уставилась на него, как будто угадала его враждебность.