Открытие доктора, однако, объяснило истинную причину смерти. Кэмпион задавалась вопросом, кто же так напугал Хлою Пай, что она умерла. Не потребовалось бы большой силы, чтобы убить ее, возможно, даже совсем никакой силы. Мысль о человеке из рассказа доктора, который схватил своего брата за горло только для того, чтобы почувствовать, как тот умирает у него на руках, вернулась к нему в голову. Он хотел уйти от старика до того, как у него сорвется с языка вопрос, который вертелся у него на губах. Были ли какие-нибудь небольшие синяки у нее на шее, на плечах?
Его спасло от нескромности появление Сутане, который широкими шагами шел к ним через лужайку, свободный шелковый халат развевался вокруг его угловатой фигуры. Он был нетерпелив и любознателен, и сила его личности захлестнула их волной, которую они физически ощущали и испытывали дискомфорт. В своей крайней нужде он напомнил Кэмпиону о несчастной Саре, и было очевидно, что он произвел такой же эффект на доктора, потому что старик сразу заговорил о ребенке.
“Просто шок, мистер Сутане. Инцидента было вполне достаточно, чтобы объяснить это”.
Молодой человек уставился на него как на сумасшедшего.
“Шок?” переспросил он. “Боже мой, машина проехала по ней!”
Доктор Бувери напрягся, и его старые глаза стали суровыми.
“Я говорю о вашей дочери, сэр”, - сказал он.
Сутане моргнул, и они заметили его умственные усилия, когда он отвлекся от одной темы к другой. Это было самое поразительное в этом человеке — эта необычайная живость невысказанного выражения его мыслей.
“Сара?” - спросил он не без интереса. “Что с ней такое?”
Доктор Бувери замер. Кэмпион почувствовал его презрение и беспомощно посмотрел на них двоих. Он знал, что доктор никогда не смог бы представить ситуацию, в которой мужчина мог бы любить своего ребенка и при этом буквально не иметь времени подумать о ней, в то время как Сутане никогда бы не осознала, что существует мир, в котором время для размышлений не только не распределено, но и настолько свободно и изобильно, что не имеет никакой ценности вообще.
“О вашей маленькой дочери хорошо заботятся. Горничная напугала ее. Она думала, что потеряет свою собаку”. Доктор говорил холодно и с явной неприязнью к памятнику человеческого эгоизма, который, как ему казалось, он видел перед собой.
Сутане слушал его, склонив голову набок, и, совершенно очевидно, считал его немного сумасшедшим.
“Нашла ли она сейчас собаку?”
“Да. Я счастлив сообщить, что за ними обоими присматривают”.
Сутане устало провел рукой по лбу.
“Боже мой”, - сказал он.
Взглянув на выражение лица доктора Бувери, Кэмпион вспомнил об одном знакомом ему пожилом джентльмене, который рассказывал, как он ходил вокруг дома презираемого современника и “мысленно плевался”. Доктор Бувери мысленно плевался и сейчас. Кэмпион сменил тему разговора.
“Сутане”, - сказал он, - “ты не знаешь, страдала ли Хлоя Пай когда-нибудь от приступов удушья или обмороков?”
Доктор предупреждающе кашлянул, но в его глазах был интерес. Как и Сутане. Он пристально посмотрел на них обоих.
“Я никогда не слышал об этом”, - сказал он. “Видите ли, я ее совсем не знал”.
Доктор Бувери нахмурился. “Но она жила в вашем доме ...”
Слабый румянец выступил на лице Сутане.
“Я не знал ее”, - быстро сказал он. “Пока она не присоединилась к актерскому составу "Буфера”, я никогда не встречал ее, разве что случайно на вечеринках". В своем стремлении звучать убедительно он использовал интенсивность, которая победила его объект. “Она была практически незнакомкой для меня”.
Доктора вывел из себя скрытый антагонизм в голосе.
“Вы скажете это коронеру”, - сказал он.
Сутане замедлил шаг. “Естественно”, - сказал он и, развернувшись на каблуках, быстро и сердито зашагал прочь.
Провожая доктора к его машине, Кэмпион вспомнил, как Хлоя Пай сидела на коленях у Носка в утренней гостиной, и снова услышал ее писклявый протест: “Мы с Джимми старые друзья”.
Глава 9
Бывают времена, мой дорогой друг, ” сказал дядя Уильям, “ когда весь мир выходит из-под контроля и беспорядочно крутится у тебя перед глазами, заставляя чувствовать себя чертовски неуютно и растерянно. В такие моменты остается только одно - зажечь хорошую сигару, взять в руку бокал и ждать, пока не увидишь луч света, пробивающийся к тебе сквозь мрак. Это было моим правилом на протяжении всей моей жизни, и оно еще ни разу меня не подводило. Садись, мой мальчик, а я принесу напитки ”.