Он направился к двери. Мистер Лагг тяжело опустился на стул.
“Это безумие”, - сказал он. “Вы никогда не видели настоящего дворецкого: я. Вы - лейксы! Куда я направляюсь?”
“Белые стены, где я остановился. Это большой дом, в котором много людей. Им владеют Сутане. Джимми Сутане, танцор ”.
“О, Сутане...” - сказал мистер Лагг, и его маленькие черные глазки стали лукавыми. “На сцене есть что-то цыплячье”, - неожиданно добавил он. “Может быть, я все-таки приду. Мне все равно, что я делаю, пока это необычно. Ты права, я соберу вещи. Я полагаю, это означает, что придется весь день ходить в пальто?”
“Так и будет. И это будет означать, что ты будешь держать рот на замке”. Тон Кэмпиона был окончательным. Лагг вздохнул.
“Хорошо, Коки”, - сказал он. “Я отдаю тебе должное. Куда ты направляешься сейчас?”
Кэмпион взглянул на карточку в своей руке. “Нанести визит даме”.
“Рили?” Лагг был саркастичен. “Передай ей мою любовь”.
“Я не могу”, - сказал мистер Кэмпион. “Она мертва”.
Лагг расхохотался. “Тогда прими несколько коктейлей, умник”, - сказал он. “И побудь немного в стороне. Мне нужно перекусить, прежде чем я соберу вещи ”.
Глава 13
Теплый воздух, насыщенный испарениями с канала, порывисто ворвался на широкую дорогу, принеся с собой облако жгучей пыли, шорох бумаги и преждевременно опавших листьев на тротуаре.
Сквозь вазообразные колонны балюстрады был виден отблеск серо-золотой воды, а внизу, на буксирной дорожке, тяжело ступая по глине, брела лошадь.
Высокие дома, их покрытые пятнами стены и облупившаяся штукатурка, скрытые в освещенном лампами полумраке, возвышались со всей своей первоначальной георгианской симметрией, и только ярко освещенные сцены в их многочисленных незанавешенных окнах выдавали их низкое положение на социальной лестнице неверного города. Все было очень тихо, по-домашнему и забыто.
Кэмпион нашел нужный номер и нажал на элегантные, но неокрашенные ворота. Дверь в холл под квадратным крыльцом с колоннами была открыта, и единственная пыльная лампочка внутри бросала скупой свет на потертую темную клеенку и залатанные, выкрашенные в желтоватый цвет стены.
Нижние окна были погружены в темноту, но откуда-то издалека сверху завывал радиоприемник, его программа сводила с ума вне пределов слышимости.
Кэмпион нажала на звонок, и в дальнем конце зала, у подножия короткого лестничного пролета, появился квадрат яркого света, но тут же снова исчез. Он подождал, и через некоторое время дверь снова открылась, и послышались четкие шаги, спешащие к нему.
Женщина не была полностью неожиданной, по крайней мере, по типу. Она была маленькой и юркой, ее волосы были тщательно уложены в старомодном стиле, а шелковое платье, украшенное на шее и локтях маленькими кусочками белого кружева, оживляло образ. Мистер Кэмпион собрал все свое мужество в кулак и отбросил осторожность.
“Это касается мисс Пай”, - сказал он. “Могу я перекинуться с вами парой слов?”
Ему повезло. Он понял это в тот момент, когда заговорил. Она вышла посмотреть на него снизу вверх, и свет уличного фонаря напротив ворот упал на ее лицо, показав его маленьким и проницательным, с яркими глазами и вздернутым носиком, которым так восхищались в девяностые.
“Ну да”, - сказала она, оглядываясь назад с жестом заговорщицы. “Пойдем ко мне на кухню. Там нас никто не побеспокоит”.
Она взяла его за рукав и потянула за собой, ее юбки шуршали, когда она спешила.
“Вот”, - сказала она, когда они вошли в аккуратную маленькую комнату, светлую, несмотря на ее утилитарность. “Садитесь и устраивайтесь поудобнее. Это не очень шикарно, но уютно и чисто ”.
У нее был прелестный смех с нотками настоящего веселья, а в ее дружелюбии заключалось все искусство хозяйки.
“Я не знаю, кто ты, ” сказала она, улыбаясь ему, “ но ты кажешься милым мальчиком. Ты знал Хлою? Бедная девочка, какой финиш! И она думала, что попала на вельвет… Есть капелька стаута? Это все, что у меня есть в доме на данный момент… Ерунда! Ты будешь. Конечно, ты будешь.”
Она поспешила к туалетному столику, и, глядя на нее в бескомпромиссном свете, он решил, что ей около шестидесяти, но она бодра и очень довольна собой, и в глубине души не намного старше, чем когда-либо была.
Панель над полкой над плитой была оклеена фотографиями со сцены, и, поворачиваясь с биноклями, она поймала его взгляд на них.