— Мне стоит беспокоиться?
— Только о том, из чего мы завтра будем есть свой ужин.
— Арнет, я не хочу вмешиваться… — Чара Лисана неловко помялась. — Но ты ведёшь себя странно. Даже для самого себя.
— Попал под дурное влияние. Обещаю исправиться.
— Ты неисправим. Но не играй с чувствами женщин, Арнет. Рассерженная женщина опасней огня.
— Никаких игр, чара Лисана. На этот раз всё крайне серьёзно. Вот вам глаз, вот вам зуб, и даже моё сердце на блюде. Хотите, поклянусь хоть своей левой пяткой.
— Ох, смотри у меня. — Она шутливо пригрозила мне иглой для вышивания. — На этот раз я не встану на твою сторону.
— Верьте мне, душа моя! Вы верите?
Не дожидаясь ответа я вбежал по лестнице вверх и замер у комнаты Рами. Прислонился ухом к двери, пытаясь различить, не доносятся ли по ту сторону рыдания, но, к своему облегчению, услышал лишь тишину.
Я коротко постучал и вошёл.
Рами лежала поперёк кровати на животе и болтала в воздухе ногами. Подложив руки под голову, она смотрела в окно на медленно закатывающееся солнце. Санни устроился на её пояснице и по-хозяйски разложил лапы на обтянутой домашними штанами круглой попе. Впервые в жизни я завидовал коту.
Ещё раз окинул взглядом картину.
Идиллия.
Эта комната всегда казалась мне безликой. Большой, современной, но безликой, и даже дизайнерский ремонт не смог этого исправить. А теперь вдруг комната стала уютной. Просто потому, что в ней поселилась такая сладкая домашняя девочка. И чудище.
— Хотел с тобой поговорить. — Я подошёл ближе.
Ноль реакции.
— Надеюсь, это не обида? Не люблю обиженных женщин, они становятся невыносимы.
Полный игнор.
— Кьяри, я хочу, чтобы ты смотрела на меня, когда я с тобой разговариваю. — Сложил недовольно губы в линию.
Это что, бунт? Бунт против меня?
Я присел на край постели. Матрас под моим весом прогнулся, а Рами резко подскочила и взвизгнула. Санни скатился под её бок и непонимающе лупил по сторонам изумрудным глазом.
— О, джарх! — Рами выдернула наушники и схватилась за сердце. — Как вы здесь оказались?
— Через дверь. Такая большая прямоугольная штука с ручкой. Через неё люди...
— Я знаю, что такое дверь. Я имела в виду, что вы делаете в моей комнате?
— Чисто технически, это моя комната. Могу себе позволить.
Рами на секунду потерялась. Открыла и закрыла несколько раз рот, словно подбирала цензурные слова.
— А если бы я была голая?! — Наконец искренне возмутилась она, раздувая ноздри от негодования.
— Поверь, это не проблема. Мы бы точно придумали, что с этим делать.
— Всё, забыли. Я запрещаю вам развивать фантазию в эту сторону. — Рами отсела к изголовью и закопалась в куче подушек.
Когда мне вообще что-то запрещали? Даже чара Лисана давно выкинула это слово из своего лексикона, потому что поняла его бесполезность по отношению ко мне. А Лисана, между прочим, тот ещё Великий Запретитель…
— Ну вот, что ты наделала? — С наигранной досадой протянул я.
— О чём вы?
— Вот я скажу тебе не думать о химерах. О чём ты теперь думаешь?
— О химерах.
— Вот и я теперь думаю только о том, что бы было, окажись ты голая.
Декоративная подушка прилетела мне прямо в лицо.
— Извините. — Сказала Рами тоном, каким обычно посылают людей в далёкое пешее. — У меня есть ужасная привычка защищать свои границы.
Да, ужасная привычка, которая сильно тормозит мой план. Как склонять её на свою сторону, если она возводит баррикады. Теперь уже не только мысленные, но и вполне реальные, из подушек. Ещё и бросается исподтишка снарядами.
— Так вы пришли, чтобы поговорить о чём-то конкретном, или просто решили окончательно испортить мне настроение? Или, может, мне пора переодеваться, чтобы скрасить ваш вечер танцами? В таком случае, мне нужно пятнадцать минут.
— Хотел лишь обсудить ужин. И чару Амбру.
Рами скосила взгляд в сторону. Прикусила губу.
— Я сожалею о том, что сказала ей. Если она ещё не ушла, я спущусь и принесу свои извинения.
— Ушла. Сразу после тебя. — Нет, Рами нельзя туда спускаться. Если только она не собирается соревноваться с Амброй в меткости. — Что это было, Кьяри? Неужели, ревность?
— Ни в коем случае! — Рами резко подняла на меня сверкающие негодованием глаза. — Я отстаивала собственное достоинство. И достоинство Санни. Какой бы идеальной не была эта женщина, она не имела права говорить с нами в таком тоне. Социальное неравенство обязательно порождает стратификацию. Люди начинают думать что они чем-то лучше других, забывая, что мы все сделаны из одного теста. Но отбери у них деньги, статус, власть, что останется? Останется просто человек. Поэтому она не лучше меня. Но и я...не лучше неё.