— Ну-ну, все хорошо, тебя больше никто не обидит.
Бланка попыталась погладить ее по голове, но Дора отодвинулась, стыдясь собственной слабости.
— Все в порядке, просто дурацкий сон…
— Не надо скрывать, если тебе плохо, — со смесью укора и сопереживания сказала Бланка. — Мы с мальчиками давно заметили, что ты плохо спишь… Кошмары, да?
Резко кивнув, Дора пробормотала:
— Ничего страшного, пройдет.
— Даже самым сильным людям бывает нужна поддержка, — с неожиданной для себя мудростью сказала Бланка. — Не стыдно иногда проявить слабость.
Ее тон напомнил Доре о матери: добродушной женщине, которая никогда не повышала голос на своих детей и уж тем более не поднимала руку, считая, что только любовь может сделать человека лучше. Дора пошла в отца, сурового, немногословного кузнеца, который в Вермилионе делал мечи из лучшей стали, а в Пьетро гнул спину на любой подворачивающейся работе, лишь бы прокормить семью. Но один раз, когда они только-только добрались до Пьетро и пытались соорудить временную землянку, Дора подглядела, как отец рыдал, спрятав лицо на груди матери. Она гладила его по спине, шептала что-то утешающее. Его могучие плечи сотрясались, он, гнувший подковы двумя руками, казался таким жалким…
Тогда Дора поклялась себе, что не будет плакать. Никогда.
Но сейчас в горле щипало и хотелось разреветься.
— Если поплачешь, станет легче. — Бланка словно читала ее мысли.
Слезы потекли, как ни сдерживалась Дора, кусая губы. Горячие дорожки скользнули по щекам. Бланка снова обняла ее, и на этот раз Дора не сопротивлялась. Хныкала, уткнувшись носом в мягкую ткань рубахи на плече Бланки.
— Что случилось? — раздался в темноте обеспокоенный голос Карла.
— Дорочке приснился кошмар, — шепнула Бланка и сделала многозначительную паузу.
В наступившей тишине Дора слышала только свои всхлипы. Бланка была права, слезы принесли удивительное облегчение, казалось, вместе с влагой уходят образы из страшного сна.
Вдруг Карл неловко, будто не привык утешать других, сказал:
— Ты не волнуйся, Дора, теперь все будет хорошо… Если нам еще раз попадется какой инквизитор, я ему ух… задам!
Дора невольно улыбнулась, Карл для своего жуткого вида был слишком уж милым. Отстранившись от Бланки, она вытерла тыльной стороной ладони глаза и сказала с чувством:
— Надеюсь, мне выпадет шанс отплатить вам за все хорошее, что вы для меня сделали.
— Ну, если тут действительно есть Адские врата, то… — начал Карл, но Бланка его перебила:
— Не стоит говорить об этом на ночь, а то кошмары приснятся уже всем.
Они снова стали укладываться спать, и теперь, когда тишину нарушало разве что завывание собаки вдалеке, все услышали доносящийся из соседней комнаты скрип пополам с напряженным сопением.
У Доры вытянулось лицо, она тут же пожурила себя за догадку, наверняка ведь ошиблась. Но прозвучавший в соседней комнате едва слышный стон не оставил сомнений.
Карл недовольно скрипнул зубами, Бланка хихикнула. Дора тоже усмехнулась.
Ох уж этот Фриц, даже не присутствуя лично, умудрился испортить такой драматичный момент.
Дора давно догадывалась, что он не слишком старается блюсти целомудрие, вот и получила доказательство.
— Давайте спать, — процедил Карл.
— Под такие звуки будет трудно спокойно задремать, — пошутила Дора.
Но вопреки собственным словам провалилась в сон, едва ее голова коснулась подушки.
На сей раз ей ничего не снилось.
Утром, после обильного завтрака, отряд прощался с гостеприимными обитателями дома на крыльце. Дон Аржи и его семейство — жена и две дочери, все такие же кругленькие, как и он — благодарили Фрица за спасение от зла. Тот отнекивался от похвал, приняв суровый вид. Хозяйские дочки стреляли в его сторону глазками и явно были не прочь увидеть, что скрывается под маской благолепного священника. Но у них не было шансов, ведь Фриц отдал свою мимолетную любовь пышнотелой кухарке, смотревшей на него томным взглядом. Она украдкой помахала Фрицу, а тот, когда семейство Ибаргучи уже уходило в дом, прижал ладонь к губам и подул на нее, посылая кухарке воздушный поцелуй.
Доре хотелось и смеяться, и ругаться. С одной стороны ее пробивало на хохот, едва она представляла, как прошлой ночью Фриц возился с телесами кухарки, с другой было неприятно видеть, что еще один священник нарушает чистоту. Дора надеялась, что несмотря на любовь к скабрезным шуточкам, Фриц все же не похож на обычных священников. И он так жарко говорил о вере… Эх, все они одинаковые.