Угощение было скудным: каша с печеной морковью и репой, краюха ржаного хлеба. Ради гостей из сундука была извлечена драгоценная бутылка мутного самогона, и Карл получил в руки полную кружку, но отказался. Уже от одного запаха этого пойла кружилась голова, а на вкус оно наверняка настолько ядреное, что проберет даже Карла. Дора предусмотрительно не стала говорить, что не только мужчины пьют крепкий алкоголь.
Она на пару с Бланкой пыталась помочь Гэйнко по хозяйству, та упорно отнекивалась, бормоча про законы гостеприимства.
Есть, когда совсем рядом умирает человек, совсем не хочется, но впереди остался долгий путь, нужно было подкрепиться. Доре, как и остальным, сперва кусок в горло не лез, но потом она вошла во вкус. Возможно, в этом помогли звуки молитвы, доносившиеся из-за занавески. Мерный глуховатый голос Фрица успокаивал.
Когда тарелки (увы, весьма быстро) опустели, Дора решительно пресекла слабые возражения Гэйнко и помыла все сама в ведре на улице. Вскоре из дома вышел Карл и принялся рубить дрова, беря их из маленькой горки, жавшейся к стене дома. Маловато их было для того, чтобы греться даже теплой элизарской зимой, а в марке то было попрохладнее. Если это все запасы Гэйнко, то зимой придется ходить по соседям и униженно просить помощи. Дора оставила бы Гэйнко денег, только кабы они у нее были. Попросить у остальных она не решилась, точно не зная, как обстоят дела с толщиной их кошельков. Фриц, хитрый черт, наверняка разжился деньгами…
Поймав себя на весьма злобных размышлениях по поводу Фрица и его жадности, Дора поспешила затоптать зародыши гнева. Вполне возможно, на нее так влияют Адские врата, заставляя думать о плохом.
Вышедшая на крыльцо Гэйнко рассыпалась перед Карлом в благодарностях и попыталась было его остановить, бормоча, что как-нибудь дрова сама наколет. Карл наверняка не понял ни слова (Дора не заметила за ним знания элизарского или несского) но явно уловил общую суть:
— Куда тебе, мать, — буркнул он, снова занося топор.
Ладошка Гэйнко, кажущаяся совсем крошечной, по сравнению с мощными мышцами на плечах Карла, вряд ли могла его остановить.
Тоже вышедшая на улицу Бланка отвела Гэйнко к крыльцу, там они уселись рядышком. Бланка перебрала струны лютни, вызвав нежный перезвон, и запела элизарскую песню о девушке, провожающей милого на войну. Чистый голосок Бланки эхом разносился над двором, над всей деревней, улетая вдаль к зеленым холмам и входу в злую долину, как бы показывая, что людей еще не захватила тьма, что есть еще у них прекрасные песни.
Последний куплет, где девушка встречает любимого, которого уже не чаяла увидеть живым, звучал словно гимн победе любви над смертью.
Замерев рядом с крыльцом, Дора внимала музыке, ощущая, как уходит страх перед Адскими вратами и становится легче на душе.
Последний аккорд точно трель соловья еще долго звенел даже после того, как Бланка прекратила играть.
Смахнув с глаз слезы, Гэйнко обняла Бланку и шепнула:
— Спасибо, деточка.
Они еще немного посидели в тишине, нарушаемой только стуком топора Карла, прерывавшего ради песни свою работу. Вскоре из дома выглянул Фриц и попросил Гэйнко зайти для совместной молитвы. Он обменялся с Карлом быстрыми взглядами, и тот объявил, что вся компания поспит на улице.
Гэйнко принялась возражать и сошлись на том, что гости расположатся в сарае, благо символы, нарисованные Фрицем, охватывали весь маленький двор. Сам Фриц собирался провести ночь у постели умирающего.
Глава 2. Часть 5
В сарае на куче прелого сена было не слишком удобно, но все же лучше, чем на земле. Перед сном Дора, уединившись в углу, достала из кармана пучки трав и собрала из листиков полыни, зверобоя, чабреца и чертополоха что-то вроде трех букетов. Подумала, и добавила четвертый, чтобы отдать Фрицу утром. Конечно, его защищает святая сила, но дополнительный оберег не помешает.
Дора прочитала над каждым букетиком заговор, а когда все было готово, вернулась к Бланке и Карлу. Те не мешали Доре, пока она творила магию, но теперь с любопытством смотрели на букеты.
— Это вам. Держите где-нибудь в надежном месте, лучше под одеждой, — объясняла Дора, раздавая пучки трав. — Обереги защитят от зла.
Понюхав букетик, Бланка восхитилась:
— Чудесно! Впервые вижу магию ведьм… то есть добрых волшебниц.