Дора двинулась к помосту, зная, что она называется «сцена», а посох в руках у Бланки — микрофон.
Мужчины за столами окидывали Дору оценивающими взглядами, женщины завистливо шипели. Еще бы — ведь на Доре было такое же блестящее платье, как на Бланке, только золотое. Ткань обтекала кожу, точно вода…
Что-то обожгло грудь, и мощная сила дернула Дору за руку, рванула назад. Ресторан… хотя что это за странное слово… зал таверны окутала дымка. Перед глазами у Доры появился бешено скачущий тканевый шарик.
«Морок! — догадалась Дора. — Я чуть не поддалась, вот дура! Показали красивое платье, а я рада бежать!»
Когда она осознала, что зал таверны лишь мираж, то все изменилось. Лица сидящих за столиками людей превратились в звериные морды, призрак Бланки раскрыл зубастую пасть и зашипел.
Дора что есть мочи побежала прочь, шарик несся впереди, указывая путь. Вскоре под ногами появился знакомый камень, вокруг сгустился мрак.
Остановившись, Дора уперлась руками в колени и глубоко втянула прохладный воздух. Шарик нетерпеливо скакал рядом, ну, он-то не уставал!
Равномерно дыша, Дора внушала себе, что надо быть осторожной. Надо же, чуть не попалась так глупо, спасибо шарику и… крестику? Наверняка он ее обжог, не зря Фриц перед тем, как вручить ей крест, прочел над ним молитву.
Дальше Дора пошла, читая молитвы не мысленно, а громко, так чтобы слышала вся эта проклятая тьма, все лестницы, все платформы. И все черти, которые прятались здесь. Но на сей раз Дора вкладывала в молитвы свои чувства, каждое слово писала сияющими буквами перед мысленным взором, как невидимая рука Бога на пиру погрязшего в грехах царя.
Шарик как будто стал быстрее бежать вперед, и в конце очередной из бесконечной череды лестниц Дора снова попала не на платформу, а словно бы в другой мир.
В нос ударил смрад разлагающейся плоти, Дора поспешила закрыть нижнюю часть лица рукавом.
Перед ней открылась улица незнакомого города. Судя по цветным ставням на домах и песочного цвета стенам, место располагалось где-то на юге.
Но Дора едва скользнула взглядом по пейзажу, все внимание приковали люди, лежащие на улице едва ли не грудами. С некоторых искореженных тел уже сползала кожа и над открывающимся мясом вились трупные мухи. Другие люди явно только что умерли. Кое-кто еще шевелился. Но всех объединяло одно — алые язвы, покрывавшие всю кожу. Они источали белесый гной, который добавлял к общей вони сладкие нотки, похожие на запах увядших роз.
Дора узнала эту болезнь, хотя видела разрушения, которые она может принести, лишь раз, в далеком детстве, еще в Василевсине.
Красная смерть.
В мире существовало много разных видов лечебной магии: начиная от божьего дара церковников, клирикан или вернианцев, и заканчивая странным колдовством звездочетов востока. Но волшебство не всесильно, а владеющих им не так много, чтобы вылечить всех нуждающихся.
Красная смерть была одной из тех болезней, которые с трудом поддавались воздействию магии или целебных трав. Вспышки заразы случались то там, то здесь, силами церкви и знахарей их удавалось подавить, но до полного уничтожения болезни сотни людей успевали погибнуть в муках.
Шарик не дал Доре ужасаться, резво поскакав вперед и перепрыгивая через трупы, лежащие прямо на дороге.
«Это все иллюзия, — сказала самой себе Дора. — Бедная Бланка страдает где-то здесь… Или нет. Может быть, больные созданы, чтобы пугать меня. Ха! После поганой рожи инквизитора мне ничего не страшно!»
Дора смело пошла вперед, обходя тела и отбиваясь ногами от попыток живых схватить ее за лодыжки.
«Они не люди. Они не настоящие люди», — повторяла себе Дора, подавляя желание опуститься на колени перед плачущим мальчиком, на щеке которого расползалось красное пятно язвы.
Шарик свернул за угол, Дора — за ним. И еще не дойдя до нужного места услышала настоящий звук в этом царстве стонов умирающих.
— Папочка… братик… — Детский плач ножом резал по сердцу.
Дора ускорила шаг, зная, кого увидит.
В переулке, забившись между стеной и бочкой, рыдала Бланка. Только она была мало похожа на ту смешливую девушку, которую знала Дора. Сейчас перед ней предстала тощая девочка в грязном платье, с царапинами на ногах и руках.
Бланка совершенно не замечала ни Доры, ни радостно прыгающего шарика. Тот заскочил Бланке на колени и распался, снова став лишь куском такни.