— Ну, тогда иначе было нельзя, но все равно мне потом еще достанется от Солнышка за то, что заставил ее беспокоиться.
Дора бы не отказалась посмотреть на то, как Бланка будет отчитывать Карла, слабо верилось, что такое вообще возможно.
Фриц проснулся уже под вечер и, узнав, что все обошлось малой кровью, вознес благодарственную молитву вместе с друзьями.
— Я же говорил, Господь привел нас сюда и даровал силу — мы были его орудиями.
— Это, конечно, хорошо, но если будет происходить слишком часто, орудия сломаются, — заметила Дора, разминая плечи.
— Ух, ты, готовишься к акту моего наказания? — Фриц красноречиво подвигал бровями. — Жду не дождусь.
— Вот, лови. — Дора со смешком ткнула его кулаком в бок. — И хватит с тебя.
— Ох, а угрожала-то, угрожала! — с нарочитым разочарованием протянул Фриц.
— Да тебя скорее награждать надо, герой.
— Тогда как насчет поцелуя? — Фриц даже слегка подскочил на кровати и вытянул губы трубочкой.
— С ложкой лучше целуйся. — Дора сунула ему в руку плошку с похлебкой.
— Ну, тогда хотя бы покорми меня, — заныл Фриц. — Вон как Бланка с Карлом воркует, я тоже так хочу.
Означенная парочка как раз ужинала, и Бланка действительно пыталась покормить Карла сама, но тот, красный как вареный рак, всеми силами отбивался.
— Все бы тебе дурачиться, — беззлобно пожурила Фрица Дора. — Неудивительно, что за тобой столько церковников гоняется, чтобы наконец-то посадить в клетку и смыть позор с чести рясы.
С видом великого мученика Фриц зачерпнул ложку и, проглотив похлебку, сказал уже серьезно:
— Вот сейчас подкреплюсь и помолимся как следует за упокой душ всех погибших.
— Думаешь, душа той старухи все-таки попала в иной мир? — Голос Доры слегка дрогнул от запоздалого осознания, что их всех могла постигнуть судьба страшнее смерти.
— Господь милостив, так что, возможно, у нее еще есть шанс. — Фриц пожал плечами. — К тому же мы слишком мало знаем о мироздании, что однозначно судить.
Стрельнув на Дору взглядом, он начал разламывать абрикос. Закономерно перепачкал пальцы в соке и заявил с подозрительно невинным видом:
— Ой, какой я неаккуратный, руки все еще дрожат. Поможешь вытереть?
Прекрасно поняв намек, Дора тем не менее демонстративно достала из кармана на юбке платок и сунула Фрицу, чтобы вытирал все сам. Пусть и была благодарна за попытку отвлечь от мрачных мыслей.
— Вообще за Роберто, возможно, и не стоит молиться, — все же заметила Дора. — Они с Винченцо сюда вовсе не с благородной целью явились, а зазывать колдуна на службу Филиппу.
— Чернокнижник мог и соврать, — прожевав кусочек абрикоса, сказал Фриц. — Стоит попробовать что-нибудь вытянуть из Винченцо. Кстати, о птичках, где наш брат-поджигатель? Что-то давно не слышно его воплей праведного негодования.
Дора, которая как раз в этот момент подносила ко рту абрикос, так и застыла. За все время с момента пробуждения она ни разу не вспомнила о Винченцо. Ядрена кочерыжка!
— Бланка, где тот придурок инквизитор? Ты ведь была все время на ногах…
— Ой. — Та захлопала глазами и приоткрыла губки.
Больше она могла ничего не говорить и так все стало понятно по этому выражению лица, которое появлялось всегда, когда Бланка понимала, что напортачила.
— Простите, я совсем про него забыла, столько навалилось, — принялась сбивчиво оправдываться она. — Последний раз я видела его на площади, он вроде бы даже мог встать…
— Сбежал под шумок, выродок Идлинга, — подвел итог Карл.
— И это большая проблема, дорогие дамы и господа, — сумрачно объявил Фриц…
Друзья покинули деревню утром следующего дня, несмотря на то, что Дора, Фриц и даже железный Карл все еще чувствовали слабость. Однако нужно было спешить, Инквизиция не будет ждать, пока они поправятся.
На прощание староста попытался всучить им ворох разномастных монет, явно собранных с миру по нитке, а также хлеба и фруктов. От денег друзья отказались, зато пищу взяли и даже выложили за нее опешившему старосте три золотых.
Сама Дора также дала небольшой кошель Пепе в качестве извинений за все, в том числе и за то, что толком не успела заняться лечением его семьи. Пепе не стал ломаться — спокойно взял деньги и сказал, как перевела Бланка:
— Твой дар не пропадет, добрая синьорина. Я теперича пить брошу и детишками-то займусь. Раз Господь спас нас твоими руками, грешно разбрасываться дарованной жизнью.
Доре оставалось надеяться, что он исполнит обещание.