Подбирая ключи, Карл за пару минут открыл все оковы. Дора с хрустом потянулась, едва не застонав от двойного наслаждения. Руки больше не вытягивало, но главное — магическая сила вернулась. Словно в озеро, которое иссыхало от жара пустыни, полилась живительная влага колдовского дара. Вновь обретенное чувство уверенности прогнало страх на дальние задворки сознания, и Дора принялась разминать мышцы рук, мимолетно подумав о том, как все-таки волшебники зависят от своих способностей. Отбери их — и вся жизнь уже сломана.
— Сейчас бы твою согревающую мазь, — печально проговорила Бланка, встряхивая пальцами.
Дора тяжко вздохнула.
— Если бы у церковников в голове было побольше мозгов, они бы не выбросили столько полезных снадобий. А этот дебил все бы притащил. — Она кивнула на Винченцо, который
отдышался и даже сел на полу.
— Теперь говори, как снять сии прелестные ожерелья, — велел ему Фриц, указывая пальцем на ошейник. — И лучше не тяни, мы все не в духе и очень хотим поквитаться с тобой за невинно убиенных.
При последних словах Винченцо дернулся и прошептал:
— Не надо насилия. Я и так вам помогу, за этим пришел.
— Да неужели? — ядовито осведомилась Дора. — Еще скажи, что совесть заела.
Глянув на нее исподлобья, Винченцо сказал с нажимом:
— Да, заела, потому что дети чисты перед лицом Господа, их убийство — страшный грех.
— А пытать и сжигать таких же невинных женщин, значит, не грех? — процедила Дора, чувствуя, как в душе поднимается холодная ярость.
Вот еще, святоша выискался!
Втайне она желала услышать от Винченцо хоть какие-то, пусть и фальшивые, оправдания. Но он оказался то ли слишком тупым, то ли упертым в своих убеждениях настолько, что твердолобость пересилила страх смерти.
— Дочери Эвы, познавшие ее проклятие лунного цикла все носительницы первородного греха, — убежденно заявил Винченцо. — Если бы не случившееся, я бы пальцем не пошевелил, чтобы спасти тебя, ведьма. Но сейчас есть нечто важнее твоего наказания. Я должен стать орудием Всевышнего и покарать тех, кто убил его агнцев. И вы мне поможете.
У Доры вертелся на языке едкий ответ, но вмешался Фриц:
— Не время для споров. Быстро сними ошейники и произноси заклинание громко, чтобы мы слышали каждое слово.
Карл грубо вздернул Винченцо на ноги и тот, зашипев от боли, процедил:
— Я же говорю, что помогу вам добровольно. Даже покажу тайный ход из замка. Вы должны убраться до того, как прибудет Его Высокопреосвященство.
— Меньше слов, больше дела, — напомнил Фриц.
Сморщив нос так, будто ему предложили понюхать дерьма, Винченцо протянул руку к ошейнику Карла и начал читать заклинание. Вопреки ожиданиям Доры прозвучала вовсе не молитва на древнем иллирийском, а язык, бывший антиподом церковного.
Хотя Дора не знала значения слов, но по режущему слух тону и гортанным звукам сразу определила наречение, используемое темными колдунами.
Язык прислужников Лукавого.
Едва Винченцо сделал последний жест, застежка ошейника со щелчком раскрылась, и проклятый артефакт соскользнул на пол. Карл тут же отпихнул его ногой, точно ядовитую змею.
— Ты хоть понимаешь, что сейчас творил темную магию? — сумрачно осведомился Фриц у подошедшего ближе Винченцо.
— Не настолько я поглупел, чтобы дьявольское наречие не узнать, — съязвил тот и добавил тихо, пришибленно:
— Его Высокопреосвященство говорил, это временная мера. Нужно воспользоваться оружием зла, чтобы победить…
— Он умеет убеждать, да. — В голосе Фрица прозвучало сочувствие и понимание.
Грустно кивнув, Винченцо начал произносить заклинание.
Доре не понравилась возникшая атмосфера: с ее дурных товарищей еще станется развесить уши, да и поверить излияниям Винченцо. Нельзя расслабляться!
— Тебе теперь придется бежать с нами, — иронично сказала она, когда Винченцо, старательно глядя в пол, занялся ее ошейником. — Или надеешься, что Филипп оценит твой благородный порыв и все простит?
Винченцо вскинул голову, и Дора наградила его понимающей улыбкой, как бы говоря: уж я-то знаю, что у тебя на уме.
— Придется, — буркнул он. — Когда покинем поместье, пойдем разными дорогами. Я вам помог только для того, чтобы наказать сестру Изабеллу, но разделять вашу ересь и не подумаю. Хоть пытайте!
— Пытки это по твоей части, — медовым голоском произнесла Дора. — Удивляюсь, как ты решился на предательство. Как же твое жгучее желание спалить меня на костре? Неужели совсем-совсем не хочется?