Со стороны раскорячившаяся Дора, одной ладонью сжимающая свою лодыжку, другой водящая у ноги Фрица, наверняка выглядела комично. Вон Изабелла растянула губы в усмешке, показывая зубы. Наверняка уже готовит новое не менее пакостное заклинание.
Стрела появилась внезапно.
Изабелла раскрыла рот и начала движение, будто хотела заслониться руками, но не успела — наконечник впился ей в плечо. Покачнувшись от силы удара, она сделала неверный шаг, попала ногой в пустоту и… полетела вниз.
Промелькнуло в воздухе удивленное лицо. Точно перо воспарил вверх белый монашеский чепец. Заструились крыльями черной птицы волосы.
Рухнув на тщательно выровненную землю двора, Изабелла замерла в неестественной позе: одна нога вывернута под странным углом, рука заломлена за спину. Стрела, так и оставшаяся торчать в плече, указывала в небо, точно перст.
Дора обернулась к группе Винченцо, догадываясь, кто стал орудием божьей кары для детоубийцы. Верно, Карл как раз опустил длинный лук, впрочем, не убирая с тетивы еще одну стрелу.
— Упокой, Господи, души грешных рабов твоих, — в наступившей тишине голос Фрица эхом разнесся над двором.
Сама Дора пожелала бы Изабелле с прихвостнями гореть в аду, поэтому сомневалась в его искренности, но как священник Фриц был обязан хотя бы попытаться простить злодеев.
— Спасибо, нога уже не болит, — гораздо тише сказал он. — Лучше займись собой, шрамы только мужчин украшают.
— Мне виднее, когда хватит, — проворчала Дора.
— Всегда знал, что ты мечтаешь залезть ко мне под рясу, — выдал дежурную шуточку Фриц, когда Дора оторвала несколько обгорелых кусков штанины, чтобы лучше рассмотреть рану.
Как бы он ни паясничал, а был в чем-то прав: стоило проверить остальных.
Распрямившись, Дора ощутила легкое головокружение, все-таки долгое использование магии начинало сказываться. Повернувшись, она направилась к Винченцо и Бланке.
— Кто-нибудь ранен?
— Да просто царапины, — небрежно произнес Карл.
— Вот и нет! — воскликнула Бланка. — Когда появились те штуки, ты же подхватил меня на руки…
И правда, сапоги Карла «украсили» прожженные дыры, штаны до колен превратились в лохмотья. На открывшейся коже вздувались волдыри, кое-где уже расходилась чернота.
— Да почти не болит. — Карл пытался храбриться.
Властным жестом Бланка велела ему замолчать и затянула песню, хлопая в ладоши. Что ж, Карла пока можно было оставить в надежных руках супруги…
Покосившись на Винченцо, Дора раздраженно велела:
— Давай, показывай ожоги.
Тот держал одну руку за спиной — ну прямо верх скрытности!
— Потом, — буркнул он. — Надо быстрее уходить.
— Не волнуйся, дважды мерзкая ведьма тебе свою помощь предлагать не будет. — Слова прозвучали точно удар бича, и Винченцо, вздрогнув, промямлил:
— Я не то имел в виду.
Тут вмешался подошедший Фриц:
— Брат прав, пора уносить ноги. Думаю, лучше уйти через тайный ход.
— Мне еще нужно время! — закончив припев, объявила Бланка.
— Я могу идти, — отчеканил Карл. — Вот окажемся за стенами этого змеиного гнезда, тогда продолжим зализывать раны.
Глава 28. Часть 1
Моя совесть чиста - видите, ни разу не пользовался.
Они не успели никуда уйти, потому что ворота крепости начали открываться.
Видимо, кто-то из стражников все это время прятался в караулке. Или механизм ворот запускался снаружи.
А, возможно, они просто всегда распахивались сами перед хозяином.
Створки открылись только наполовину, но внутрь уже прошли две серые лошадки, везшие простую карету без украшений.
«Поздно», — промелькнула в голове у Доры мысль, обдающая леденящим холодом могилы.
Приехать в поместье в карете мог лишь один человек.
Застыв, Дора в панике перебирала варианты: бежать? Уже поздно. Напасть? Не видя человека, ведьминской магией ничего не сделаешь. А убивать сидящего на козлах кучера — только зря тратить силы.
Дора еще только собиралась крикнуть остальным, что нужно нанести удар, когда в воздухе пролетел раскаленный шар пламени. Стремительно обернувшись, она успела заметить, тающие на пальцах Фрица искры.
Пламя ударило точно в карету, которая как раз проехала ворота. Там, где только что были колеса и обитый кожей короб, расцвела огненная астра. Кучер успел спрыгнуть и, словно сила взрыва подтолкнула его в спину, быстро покатился по земле. Лошади испуганно заржали, эти полные боли звуки резали сердце, но когда на одной чаше весов находились человеческие жизни, приходилось подавлять жалость. Благо огонь вскоре спалил часть упряжи, и лошади смогли вырваться на свободу. В отличие от людей они продемонстрировали похвальное благоразумие и сразу же скрылись в проеме ворот, унося копыта из замка.