Сняв с шеи крест, Фриц прошептал над ним молитву и уложил на пол так, чтобы символ веры оказался между людьми и щупальцами. Это образовало невидимую преграду, пусть не такую мощную, как святой барьер, но все же преодолеть черту посланцам зла не удавалось. Возможно, и присутствие рядом лика архангела помогло, сыграв с Филиппом злую шутку.
Поняв, что можно немного расслабиться, Дора без сил осела на каменный пол. Телом она не пострадала: так, парочка царапин да ушибов, многие из которых были получены еще во время пленения в Белонии. Но вот магически Дора выкачала себя почти до дна. Безуспешная попытка спасти детей, мучительные сутки в деревянной клети, побег из темницы, сражение с Изабеллой и ее помощниками… Теперь вот бой против сильнейшего из церковников, который оказался уже не совсем человеком.
Вот бы просто сдаться, лечь и сдохнуть. В ином мире всяко будет лучше. Но Дора не могла. Не позволяли врожденное упрямство и гнев, как уголья тлеющий в душе под слоем страха. Она должна сражаться и ради погибших детей. Чтобы в будущем такое злодеяние больше не повторилось.
Пусть все наверняка закончится напрасной смертью, Дора хотя бы попытается. Сейчас, встретившись с Филиппом лицом к лицу, она ясно осознала, что его надо остановить. Обладая могуществом врага рода человеческого, которое спрятано под маской благолепия, Филипп, став Повелителем, превратит Срединные Земли в самый настоящий Ад. По всему материку запылают костры. Фанатики будут истязать свою и чужую плоть. Обычные люди, трясясь от страха, потянутся в церковь не ради счастливого прославления Бога, а в ужасе перед наказанием. Мир покинут счастье и радость. Даже если уйти далеко на север, к язычникам, все равно достанут, обрушившись огнем и мечом на тех, кто, по мнению Филиппа, неправильно молится Всевышнему.
Другого пути нет. Остается лишь сражаться до конца.
Из тумана мрачных мыслей Дору вывел испуганный голос Бланки.
— Карлито, твои руки! Я так и знала, что ты скрываешь раны!
Верно, от одного взгляда на ладони Карла даже Дора, повидавшая много ран, содрогнулась. Кожа обуглилась, будто он опустил руки в лаву: алый цвет на пальцах переходил в багровый и затем темно-фиолетовый на самих ладонях. Кое-где плоть уже отделилась от белевших костей.
— Когда это случилось? — выдохнула Дора. — Сколько времени ты терпел?
Карл пожал плечами.
— Щит иногда раскалялся от атак. Да не пугайтесь вы так, бывало и хуже.
Его презрение к ранам иногда страшно бесило!
— А если бы ты потерял сознание от боли? — набросилась на него Дора, мысленно костеря слуг Филиппа, на чем свет стоит.
Наверняка, придурки выбросили ее сумку с целебными мазями и травами! Нет бы, забрали себе, может, Винченцо бы потом приволок вместе с чешуей. Чтоб черти из них себе суп сварили!
Дора поспешно прервала поток гневных мыслей: не стоит поминать слуг зла, когда один из них совсем рядом.
Срывающимся голоском Бланка затянула целебную песню, и Дора принялась вплетать в мелодию слова своего заговора. Куски мышц прикрыли кости, чернота начала уходить, уступая место менее тревожному красному цвету. Но медленно. Очень медленно.
Привалившись к стене, Фриц с сожалением наблюдал за лечением. Сам он явно был уже не в состоянии помочь Карлу целебной магией и мог лишь беспомощно смотреть.
Филипп, пусть и не видел противников, попыток уничтожить их не оставлял. Через несколько минут после того, как друзья скрылись в донжоне, на башню посыпались удары. Стены ходили ходуном, как при землетрясении, которое однажды застигло Дору, навещавшую пациента в горах. С потолка сыпались мелкие камушки, возле высокорасположенных окон уже появились первые трещины.
— Он просто погребет нас под завалом, даже особо напрягаться не надо, — сделав перерыв в лечении, обронила Дора.
— Я почувствую, когда здание начнет рушиться, и вытащу вас, — пообещал Карл.
— Сначала мы долечим твои раны, — с несвойственной ей строгостью произнесла Бланка.
Его ладони выглядели уже получше, но вряд ли Карл пока сможет без боли брать что-то в руки.
— Наши атаки тоже не прошли для Филиппа бесследно. — Фриц старался говорить спокойно и рассудительно. — Не зря он горстями черпает силу из адской тьмы, даже не скрываясь. А ведь в округе может случайно оказаться кто-то из клириков другой партии, почувствовать тьму в замке и донести, куда следует.