Наполеонов тяжело вздохнул, повернулся к оперативнику и проговорил:
— Налицо оказание сопротивления правоохранительным органам при исполнении. У нас есть камеры свободные?
— А как же, — радостно откликнулся Ринат, — место для дамочки имеется.
— Какая я вам дамочка! — взвизгнула консьержка.
— Точно, капитан, она гражданка. Будем производить задержание. Наручники у вас при себе?
— А как же! — заверил его Ринат.
— Итак, — начал следователь.
— Да идите куда вам надо! — закричала не на шутку перепуганная женщина. — Никто вам не чинит препятствий! Просто я должна соблюдать инструкции.
— Не вздумайте звонить, — Наполеонов кивнул на внутренний телефон, — враз в каталажке окажетесь.
— Не буду я никуда звонить, — пролепетала консьержка, поверившая в то, что ее могут посадить в обезьянник. Она видела подобные сцены в многочисленных сериалах по телевизору, и при одной мысли, что и она может оказаться на месте киношной героини, у нее пробегал мороз по коже. Так что пусть холеная хозяйка гусинковских апартаментов сама с полицией разбирается. У нее и прав больше, и язык хорошо подвешен.
Дверь квартиры Гусинковых долго не открывалась. Наполеонов уже собрался было начать наяривать по ней кулаком, но тут-то она и распахнулась.
— У вас в квартире что, слышимость плохая? Мы уже… — начал было следователь, но умолк на полуслове.
На пороге стояла сногсшибательная платиновая блондинка с по-лисьи длинными зелеными глазами. При первом же взгляде на нее у Наполеонова отпала челюсть.
Заметивший эту досадную оплошность оперативник Ринат Ахметов тихонько шепнул ему на ухо:
— Товарищ капитан…
— Чего тебе?
— Челюсть… — только и ответил Ринат.
Следователь сердито зыркнул в его сторону. Потом достал свое удостоверение и развернул его перед глазами блондинки. Для этого ему пришлось привстать на цыпочки.
— Следователь, Александр Романович Наполеонов, — представился он и кивнул в сторону Рината: — Оперативник, капитан Ахметов. Представьтесь, пожалуйста, и вы.
Блондинка лениво повела наливными, как яблоки, плечами. При этом с них сползла ткань полупрозрачного пеньюара. Мужчины сглотнули слюну.
— Янина Аркадьевна Гусинкова, — почти что пропела роскошная женщина.
— Вам знаком Павел Геннадьевич Гусинков? — как можно строже спросил Наполеонов главным образом для того, чтобы унять дрожь в коленях. И тут, к счастью, ему вспомнилась Фаина Георгиевна Раневская, примеряющая забавную шляпку и произносящая при этом: «Красота — страшная сила!» Наполеонов невольно улыбнулся. Охватившая его оторопь исчезла без следа.
Гусинкова же решила, что улыбка Наполеонова адресована ей, и улыбнулась в ответ, показывая свои белые ровные зубы. «Чистый жемчуг», — подумал Наполеонов про себя с восхищением. Но первоначальное наваждение уже утратило свою силу над ним.
— Этот шалопай — мой пасынок, — услышали ответ женщины оба правоохранителя. — Так вы из-за Пашки пришли?
— Увы, — обронил Наполеонов, натягивая на лицо маску скорби.
— Допрыгался, — проговорила Янина Аркадьевна, не оценив его стараний.
— В смысле? — спросил следователь.
— Ну не знаю, — пожала плечами женщина, — натворил что-то.
— Например?
— Опять какую-нибудь дурочку обрюхатил, — сказала красавица.
— Вроде у него была постоянная девушка, — проговорил следователь.
— Одно другому не мешает, — отмахнулась роскошная мачеха утопленника.
— То есть претендент имелся? — продолжил выспрашивать Наполеонов.
— А то, — усмехнулась мачеха. — Не поверите, Пашка и ко мне подкатывал. — Она картинно закатила глаза, отчего они стали шире, и на миг обоим мужчинам показалось, что в них запрыгали бесенята и даже свесили свои ножки с копытцами. Но потом они оба убедились, что это ресницы, такие длиннющие, что так и хотелось поинтересоваться, настоящие ли они. Но это не борода Деда Мороза, и дернуть за них не представлялось никакой возможности.
— Почему не поверю? Верю, — подмигнул Янине Наполеонов. — Вы такая шикарная женщина. Я бы и сам хотел…
— Так что же мешает? — бросила она на него кокетливый взгляд.
— Честь мундира, — притворно вздохнул следователь. — При исполнении я.
— Жаль, очень жаль. — Гусинкова одарила его ослепительной улыбкой. — Вы как раз в моем вкусе.
Наполеонов вздохнул и, подражая ей, картинно закатил глаза. Наблюдавший за этой игрой Ринат подумал насмешливо: «Уж сказал бы, что мешает присутствие постороннего».