Так же старалась не думать и о том, что срок моей визы вот-вот истечет.
Желудок сжался, и я тут же выбросила эту мысль. Побеспокоюсь об этом, когда придет время. Моя сегодняшняя жизнь заключалась в том, чтобы улаживать лишь повседневные вопросы. Это было просто. Легко.
После душа я снова почувствовала себя человеком. Наощупь протянула руку, радуясь, что мое полотенце и нижнее белье осталось на месте. Обернула полотенце вокруг себя и вышла, игнорируя раздраженный взгляд женщины, которая ждала своей очереди. Я заперлась в соседнем отсеке, чтобы вытереться в одиночестве.
Одела нижнее белье, покинула душевые и пошла к шкафчикам. Как только оделась и собралась, достала расческу.
Я высушила волосы феном, стараясь не слишком себя рассматривать в зеркало, когда случилось это. Ощущение пронзительного взгляда. Оно начало раздражать, и больше не в силах игнорировать, я скользнула взглядом на отражение подростка рядом со мной. Девочка смотрела на меня с открытым ртом, и в ее глазах блестело такое знакомое мне волнение. Страх пронзил меня, и я быстро отвела взгляд, врубив фен на всю мощность, как будто это каким-то образом могло ускорить процесс.
Я выключила фен, понимая, что она все еще смотрит.
Вот же дерьмо!
Я подхватила свои вещи и развернулась к выходу. Быстрее.
— Привет!
О, боже.
Я нахмурилась и оглянулась через плечо. Улыбка девочки дрогнула.
— Ты похожа на Скайлар Финч. Тебе говорили это?
Не обращая, что не контролирую свой британский акцент, я солгала:
— Я не знаю, кто это.
Лицо подростка вытянулось: не знаю, на мой ответ или акцент.
— Точно… — Она понизила голос и пробормотала: — Будто Скайлар Финч все бросит и приплывет сюда.
Я ушла, не отреагировав, заставляя себя ничего не чувствовать по поводу этой встречи. Ну… и или притвориться, что ничего не чувствую.
Моей целью была следующая остановка. Прачечная самообслуживания или прачечная-автомат, как называли это в Великобритании.
Всю оставшуюся у меня одежду я загрузила в стиральную машину. Решила не ждать окончания стирки здесь, а прогуляться до местного магазина «Рыба и чипсы», где купила обед и две бутылки воды. (Прим.: fish-and-chip shop — разновидность ресторана быстрого питания, который специализируется на продаже рыбы с жареной картошкой на вынос). Шел дождь, поэтому я съела свой обед в дверном проеме прачечной. Честно говоря, я изо всех сил пыталась есть, и закончила тем, что выбросила половину еды. Рыба с жареным картофелем была недорогой и сытной, но после нескольких недель употребления такой дешевой нездоровой пищи мне казалось, что тело начинает отказываться от нее независимо от моего разума.
Это было монотонное ожидание — пока моя одежда находилась в сушилке — но я не возражала. В прачечной было тепло и сухо. Очевидно, что Бог существует, потому что дождь прекратился, когда я направлялась к месту моего ночлега. Мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к более светлым здешним ночам. Летом в этой части страны темнело около одиннадцати часов вечера. Но последние несколько недель ночи наступали все раньше и раньше, и приблизительно в семь тридцать небо темнело.
К тому времени, когда я добралась до места назначения — больших запертых ворот кладбища, наступила ночь. Сами ворота кладбища выходили на оживленную главную дорогу. Уличные фонари освещали улицу, как и блики фар машин, часто проезжающих мимо.
Я подождала, пока на дороге не будет машин, затем ступила на выступ кирпичной колонны — основания ворот — схватилась за железные решетки, подтянулась и перелезла, стараясь не дать остроконечным кончикам забора вонзиться в меня.
Приземлилась с ударом, от чего ноги задрожали, но выдержали, так как они были сильны от ходьбы пешком. Вынув мини-фонарик, я осветила перед собой дорожку и начала пробираться через кладбище.
Как ни странно, это место ночью не пугало меня. Оно стало моим убежищем, тут я была в безопасности от внешнего мира. Спокойное место для ночлега, и мне казалось, что мои молчаливые соседи неким образом меня защищали.
Кладбище было довольно большим, и я какое-то время шла к своему месту. Обслуживающий персонал сегодня косил: я чувствовала запах свежескошенной травы наравне с обычным знакомым запахом влажной земли и ароматами цветов, оставленных людьми, навещающими своих родственников. Запах стал слабее, когда я дошла до маленькой рощи в глубине кладбища. Здесь мне нравилось ставить палатку. Камни рядом с деревьями были старыми, гравюры на них поблекли до такой степени, что некоторые стало почти невозможно прочитать.