— Послушайте. — Старик вновь подошел к дому, явно с трудом сдерживая свою взрывную натуру. — Вы не представляете, с кем имеете дело, даже если в данную секунду боги удачи на вашей стороне, вы обрекаете себя и своего сюзерена на печальную участь. Мы умеем мстить, мы можем стать для вас кошмаром, мы будем вырезать ваш скот на ваших землях, мы убьем всех крестьян, подвластных вашему барону, вы умоетесь в крови, а страх навечно поселится в ваших сердцах и под крышей вашего дома! Слышите? И вы ничего не сможете нам сделать, потому что мы умней вас!
— Девка отдать! — Помахал ему приветливо из окошка ручкой господин Ло. — И нас не пугай, сам боись, твоя не знать, но с наступлением ночи будет туман!
— Тварь! — Старик вновь сорвался, рассыпаясь в ругательствах. — Я лично разорву тебя на куски!
Десмос задумчиво смерил взглядом Ло. Нет, он, конечно, не скрывал от своего напарника, что на подходе его люди, но иной раз ему казалось, что этот малыш знает куда больше, чем говорит на самом деле. Даже он не видел работу тех, кто живет в тумане, ему рассказывали его клановцы, пока он отлеживался в подвалах замка Лисий, так откуда? Откуда монах знает, что их ждет с наступлением темноты?
Это был первый круг города, самый многолюдный, самый обширный и самый опасный. Здесь не рождались, здесь выпадали в грязь, здесь не жили, а выживали. Целая вереница бараков, целая вереница искалеченных судеб. Люди не люди, а озлобленные мрачные серые тени из сплетения голода, отчаяния и злобы.
— Хозяин? — Человек, закутанный в одежды с ног до головы, вышел из приземистого покосившегося домика, склонившись в поклоне перед сидящим на пороге седоволосым мужчиной.
— Ты закончил, Джафар? — Тот через плечо покосился на своего провожатого, поднимая с земли свой дорожный мешок и поднимаясь сам. — Надеюсь, материал не испорчен, все аккуратно?
— Все сделано, хозяин. — Вновь отвесил тот поклон.
— Интересно, — произнес седоволосый, уже от порога начиная переступать бездыханные тела. — Так-так… Понятно, замечательно… Ну что ж, вполне сгодится, здесь мы пока и остановимся. Нужно собрать информацию, подлатать тебя и немного набраться сил.
— Да, хозяин. — Кивнула тень, следовавшая за ним следом.
— Пока проследи за периметром, я буду работать, меня не должны беспокоить. — Седоволосый жестом отослал своего напарника, устанавливая свой мешок на кривоногий стол и развязывая на нем тесемки.
«Пепельный, ты убил эльфа!» — Из извлеченной на свет запаянной стеклянной колбы на него взирали маленькие злобные глазки прильнувшего к стенкам сморщенного человеческого зародыша.
— Во-первых, не эльфа, а эльфов. — Пепельноволосый стал последовательно извлекать на свет из мешка ряд загадочных приборов и инструментов. — А во-вторых, это не я их убил, а ты, Дитя Тьмы.
«Я не мог не подчиниться!» — зашипело маленькое злобное создание.
— Какая разница? — Пожал его собеседник плечами. — Я всего лишь некромант, мое дело некротика, ты же оперируешь инфернальными потоками, это и засекут наши маги и так горячо любимые тобой эльфы.
«Нельзя убивать эльфов! — Маленькие черные коготки на недоразвитых ручках гневно скребли стенки колбы. — Не сейчас, Пепельный, я еще слишком слаб, нам не устоять!»
— Тебе — точно. — Рассмеялся мужчина, заканчивая подготовку и с любовью осматривая свои приспособления.
«Вот почему ты выследил моих адептов и похитил меня? — Маленькая тварь замерла, обдумывая полученную информацию. — Ты хочешь свой сумрак послесмертия скрыть в моей вековечной тьме! Ты знал, что за тобой будет охота?»
— Слишком долго льесальфы терпели меня на своей территории. — Мужчина нежно развернул завернутый в тряпицы набор разномастных, ювелирно исполненных ножей, в задумчивости выбирая первый. — Это должно было случиться рано или поздно. Вопрос в другом.
«В чем же, Пепельный?» — Тварь, не моргая, следила за его движениями.
— Ты не поверишь, Дитя Тьмы, в благородстве. — Мужчина хмыкнул, поднатужившись и взвалив на стол тело какого-то мужчины с неестественно вывернутой набок головой. — Им не стоило впутывать в нашу войну моих детей.
Легкий росчерк тусклой стали, треск рассекаемой материи и плоти, после чего мерзкий звук раскрываемой голыми руками грудной клетки у покойника. Седоволосый мужчина вытер окровавленные руки о приготовленную тряпицу, беря в руки механический угломер с рядом непонятных настроек и градаций.