— Фи! Как грубо! — возвещает Иван и даже передергивает плечами от омерзения.
Он явно издевается, и этого парни снести не могут. Тот, что все это время и беседовал с Яблонским, отпускает мой левый локоть и начинает надвигаться на Ивана. Тот же, что справа, перехватывает меня поудобнее и норовит волочить дальше. Вот только если раньше я шла с ними практически добровольно, то теперь проявляю неуступчивость. Упираюсь обеими ногами. Он звереет и разворачивается ко мне, чтобы вложить малость ума, и тут же получает коленкой в пах. Джекпот!
Он рычит и матерится, ухватившись обеими руками за самое ценное. Я же, пользуясь моментом, ухватываю его за голову так, что большие пальцы обеих моих рук оказываются как раз напротив его вытаращенных глаз и с силой вдавливаю их ему в глазницы. Зажмуриться он, конечно, успевает — рефлекс на то и рефлекс, но видеть он теперь начнет не скоро. Время на то, чтобы сбежать у меня точно будет. Вот только не могу я бросить этого дурачка Яблонского, которого во всю метелит второй громила. Подбираю бутылку, из которой вытекают последние капли пива — ту самую, с которой явился в цирк Иван, и которую он выронил из рук после первого же пропущенного удара. Примериваюсь и со всей дури опускаю ее на затылок второму «помощнику» Ерлана.
Какой, однако, крепкий у него череп! На зависть просто! Башкой, конечно, трясет, но вырубаться и не думает. Зато хоть от Ивана отстал, ко мне повернулся. Уже лучше. Я в отличие от Яблонского совсем не пацифист! Наступает, глядя как бык на красную тряпку. Аж глазами от злости вращает. И тут мне наконец-то улыбается счастье. К нашему развлечению присоединяются сразу трое новых персонажей. Братья Санька, Женька и Петька Лаптевы. Наши воздушные гимнасты. Видят меня, отступающую от разъяренного громилы, видят Ивана, который ковыряется на земле, а из его разбитого носа сочится кровь, видят второго помощника Ерлана, который все еще сидит, одной рукой держась за яйца, а второй безуспешно массируя глаза. Расклад сил ясен. А потому Лаптевы не долго думая оттирают меня в сторонку и берутся за воспитание того типа, что напал на меня. Парни они крепкие, так что воспитательный процесс короток. Вскоре громила валяется на земле и тихо скулит, а один из Лаптевых видит на нем сверху, сильно заломив ему руку за спину.
— Маш, а чего тут было-то?
— Справедливость восторжествовала, Саш. Спасибо вам. Вы очень вовремя.
— И чего теперь?
— Теперь будет милиция и протокол. Так что этих двух связать бы что ли, пока им в голову не пришло смыться.
Уж чего-чего, а веревок в цирке — хоть попой ешь. Пока братья вяжут моих недавних обидчиков, иду к Ивану. Он уже сидит, кашляет и хватается то за стремительно распухающий нос, то за отбитые ребра. Вынимаю из кармана и подаю ему носовой платок, а потом присаживаюсь рядом.
— Ты как?
— Утром будет хуже.
Смеюсь.
— Это точно. И чего полез?
— То есть как? Что я, по-твоему, должен был бросить тебя и уйти извинившись?
— Ну, извиняться, может и не надо было, а вот уйти точно было бы шагом разумным.
Пожимает плечами.
— Значит, я не разумный.
Смеюсь и целую его в лоб, стараясь не задеть пострадавший в драке нос. Гундосит:
— Так только покойников целуют, а я все-таки еще не в гробу.
— Откуда ты здесь взялся-то?
— За тобой пришел, — понижает голос. — Видел, как ты по клеткам шарила… Нашла, что искала-то?
Смотрю испытующе. Вот ведь… Потом киваю со вздохом.
— Кажется нашла. Проверить только надо. Вот менты приедут, чтобы с этими двоими разобраться, тогда и…
— Поня-я-ятно…
Слышу за своей спиной сдавленный возглас и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на то, что там творится. Братья Лаптевы как раз заканчивают «паковать» второго громилу. Он происходящем явно недоволен и злобно протестует, за что и огребает кулаком в живот. Это вам не на хрупких барышень вдвоем нападать! Улыбаюсь и начинаю поворачиваться обратно к Ивану и в этот самый момент чувствую резкий укол куда-то в шею. Невольно хватаюсь за пострадавшее место. Что-то небольшое… Ничего не понима… В глазах мутится. Еще успеваю услышать встревоженный голос Яблонского: «Ей плохо! Нужен врач!», и тьма забытья смыкается надо мной.
Глава 11
Прихожу в себя и тут же осознаю, что дело мое — швах. Руки связаны за спиной, во рту кляп. А сама я валяюсь в багажнике движущегося автомобиля.
Ну почему все так? Почему, чем дальше я продвигаюсь в этом чертовом расследовании, тем больнее мне становится?! Почему на этот раз это должен быть именно Иван?! Чудный, веселый, смешной, бесконечно талантливый Иван Яблонский, в участие которого в наркоторговле я отказывалась верить до последнего, к которому привязалась всей душой, который совсем недавно сказал мне, что я могла бы согреть ему душу?.. Что это он уколол мне, чтобы вырубить? И куда теперь везет? Скорее всего в ближайший густой лесок, чтобы окончательно отучить проявлять ненужное любопытство.