Она едва задремала, когда в хижину ворвался разгневанный Фонс вместе с тремя помощниками.
- А ну, вставай! Разлеглась, как корова! - заорал он, хватая Бранвен за волосы.
Эфриэл помянул пряжки и ляжки, а Джасинта вскочила и поклонилась:
- Хозяин! Почему вы так долго?
- Потому что вы прыткие, как зайцы! - Фонс встряхнул Бранвен. - Но от Фонса еще никто не убегал, понятно? А ты, - он обернулся к Джасинте, - поедешь на лошади вместе с Чучо. Напомни, чтобы я заплатил тебе. Сработала ловко, заслуживаешь награды.
- Сработала? - Бранвен уставилась на Джасинту.
Тавропола хихикнула.
- Я всю дорогу оставляла знаки для господина Фонса. У нас давняя договоренность - если кто-то из новеньких сбегает, мы просто следуем за ними и оставляем знаки. Камни на дорогах, как указатели. Я на каждом привале это делала. Я умная, правда, хозяин?
Бранвен горестно покачала головой:
- Я пыталась тебя спасти, а ты предала так легко. Яркое пламя наказывает предателей.
- Ах ты, дрянь! - Фонс замахнулся, но передумал бить, и подтолкнул Бранвен вон из хижины, тропинкой между деревьями, к уже знакомой повозке. - Разорить меня вздумала и еще языком болтаешь? Ну-ну.
- Поосторожней с ней, хозяин, - сказала Джасинта. - Она колдунья. Она перелетела через стену.
- Зато через доски не просочится. Залезай!
Бранвен снова оказалась в тюрьме на колесах, а Эфриэл пролез следом.
- Не говори ничего! - сказала Бранвен со слезами. - Я знаю, я поступила глупо, и сама виновата.
Эфриэл только вздохнул.
Путь до Тавры проделали в гробовом молчанье, а по прибытии в школу, Бранвен очутилась не в комнатушке для учениц, а в клетке с металлическими прутьями. В соседней клетке сидела еще одна несчастная, Бранвен узнала ее по родинке. Фонс назвал ее Люнара.
- Вы двое пытались сбежать, - хозяин школы прохаживался вдоль клеток, пристукивая плетью о голенище сапога, - и за это будете наказаны. Чтобы другим было неповадно.
Больше он ничего объяснять не стал, и ушел, а Джасинта задержалась, подойдя к самой решетке.
- Ты и вправду думала, что я захочу отсюда уйти? - спросила она насмешливо. - Разве не поняла? Мне нравится школа. Я помогла поймать тебя, и хозяин меня заметил. А вас с Люнарой надо заткнуть, чтобы не проболтались.
- Но ведь здесь гибнут люди! - в отчаянье призвала ее Бранвен. - Неужели тебе не страшно, что юные девушки смертельно рискуют?
- Танцы с быками - это игра. Такая же, как сама жизнь, - ответила невозмутимо Джасинта. - Ты ведь не боишься жизни? А она - тот же танец на быках, даже опаснее. Ведь не знаешь, прыгнешь ли на спину быку или на его рога. А на арене все честно. Вот она - спина, вот они - рога.
- По-твоему, всего лишь игра? Нет, это чья-то боль, чьи-то несостоявшиеся мечты и надежды. Многие из этих несчастных хотели выйти замуж, родить детей и жить спокойно и радостно. Танцевать на праздниках, собирать цветы, а не умирать на потеху публике. Сколько их убивает себя, чтобы вырваться из того ужаса, что вы им уготовили?
- Не стоит их жалеть. Слабые всегда умирают. А сильный... он никогда не сдается. Если жизнь подставила тебе спину, то не надо думать, что будет, если вдруг попадешь на рога. Надо просто продолжать танцевать.
- Ты говоришь, как рабыня, - сказала Бранвен с жалостью. - Просто ты никогда не была свободной.
Джасинта впервые взглянула на нее со злобой:
- Не была? А может, это тебе не известно, что такое свобода? Только и слышу от тебя: яркое пламя не прощает!.. яркое пламя наказывает!.. А ты сними шоры и поднимись выше законов, что установили для нас святоши. Не хочешь попробовать? Тебе может это понравиться.
Она отошла от клетки, а Бранвен в бессилье опустилась на глиняный пол. Эфриэл хмуро наблюдал за ней.
- Только не принимай близко к сердцу болтовню этой соплячки, - сказал он. - Признай, что она провела нас вокруг пальца, а виной всему - твоя непомерная глупость.
- Бедное дитя, - произнесла Бранвен, - в каком же мраке она пребывает...
- Лучше бы тебя беспокоило, что они сделают с тобой.
- Если яркому пламени будет угодно, они ничего мне сделают.
- А если не угодно?
Бранвен встала на колени, чтобы помолиться.
Когда над Таврой сгустились сумерки, за несостоявшимися беглянками пришли.
- Главное, ничего не бойся, - сказал Эфриэл, хотя сам ужасно боялся за леди, опять попавшую в переплет. На сей раз - вовсе нешуточный.
- Я спокойна и не боюсь, - ответила она и улыбнулась ему.
Девушек провели подземным ходом, соединявшим школу и театр, где их уже ждал Фонс с помощниками.
- Кровати готовы? - деловито осведомился Фонс. - Переодевайте их - и вперед. Я уже объявил свадьбу быка и девы.
Помощники сорвали с девушек одежду, невзирая на их протесты и накинули на каждую по небольшому полупрозрачному покрывалу.
- Пора сказать, кто ты, - Эфриэл прислушался к шуму за воротами. - Там пропасть людей, и все, похоже, жаждут кровавых зрелищ. Говори же, говори!
Она промедлила всего лишь мгновенье, но этого хватило, чтобы опоздать.
- Чучо! Открывай! - рявкнул Фонс, и ворота распахнулись.
Голос Бранвен потонул в восторженном реве зрителей. Она видела раскрасневшиеся лица пейнет, глаза которых сверкали ярче, чем драгоценные камни их гребенок, и благородных гринголо, чьи рты разевались в крике и походили на черные ямы. Девушек потащили к центру арены, а Эфриэл огляделся, продумывая пути отступления. Его не интересовали зрители, сидевшие в ложах, его интересовала высота ограждения, окружавшего арену. Осмотр не обнадежил - по верху стены были набиты металлические шипы, на такие не забросишь нежную леди. Хуже всего, что ни у кого из помощников Фонса не было при себе оружия - ни ножей, ни кинжалов, которые можно было бы украсть и оборонить глупышку Бранвен.
Они вышли на арену через малые ворота, а на той стороне виднелись Большие ворота, в школе тавропол их еще называли Бычьими, оттуда выпускали животных.
На средине стояли два ложа, устланные шелками. Четыре вызолоченных кроватных столбика, изображали обнаженных лукавых дев, а к ним были привязаны замшевые путы. Упирающихся девушек подтащили к кроватям и уложили лицом вниз, привязав к столбикам, и поспешили убраться. Ворота раскрылись для них, а потом закрылись.
- Только не бойся, - повторял Эфриэл, как заклинание. Ему приходилось кричать, потому что зрители ревели, почище диких животных.
- Мне ничуть не страшно, не волнуйся, - говорила Бранвен, бледная, как покойница. - Это же не прыжок с Х-хальконовой кручи.
- Умница, держись. Я тебя развяжу, и постараемся убраться отсюда, - говорил Эфриэл, распутывая мягкие узлы. Замша поддавалась плохо, и он помогал себе зубами.
На соседнем ложе стонала и плакала в голос вторая жертва.
- Только бы они не выпустили диких зверей, - сказала Бранвен, бодрясь. - Я читала о таком в старинных книгах.
- А я такое видел, - сид уже развязал одну ее руку. - Пока не дергайся, чтобы не заметили, что ты освободилась раньше времени.
- Надо помочь и Люнаре, мы не можем оставить ее здесь.
- Ты уже помогла Джасинете, поэтому заткнись и слушай. Сейчас мы очень быстро бежим к Фонсу, и ты очень быстро ему расскажешь, кто ты на самом деле.
Вторая рука, а затем и ноги были свободны, и сид рывком поднял леди, подталкивая к малым воротам. Она попыталась сопротивляться, но он дал ей хорошего пинка для ускорения. Игра в благородство ему надоела.
Зрители разочарованно заголосили, когда одна из дев вдруг освободилась от пут и помчалась прочь от ложа. «Бездельники! Растяпы!! Ловите ее!» - неслись обвинения в адрес незадачливых палачей, посмевших привязать жертву недостаточно крепко.
Добежав до ворот, Бранвен изо всех сил замолотила по ним кулаками:
- Пустите меня! Пустите! - кричала она, но голос тонул среди криков благородных гринголо и пейнет. - Я - герцогиня Аллемада, вы не смеете!..
Раздался грохот, и Бычьи ворота отворились.
- Мои руины! - выругался Эфриэл. - Так вот что они задумали...