Едва согнав в себя флер очарованности, она поинтересовалась:
– Ты продумал основательную развлекательную программу, да?
– Я считаю, что дам надо развлекать по высшему разряду. И могу сказать, еще никто не уходил со свидания со мной недовольным.
Регина улыбнулась.
– Это свидание?
Он пожал плечами.
– Для меня любая встреча тет-а-тет, если она не деловая – свидание. Я хотел купить цветы, но не знаю, какие ты любишь.
Она хотела назвать лилии, но потом вспомнила, сколько их было на похоронах, и изо рта поневоле вырвалось:
– Ирисы.
Рудольф не заметил, что она замешкалась.
– Запомню на будущее.
Едва глянув на счет, он сунул в книжечку несколько купюр, потом добавил еще одну на чай и встал. Сытая Регина последовала его примеру и подхватила свой бокал.
– Идем на приключения?
– Это совсем недалеко.
Вдвоем они выскочили на заметно посвежевшую улицу. Каблуки Регины громко клацнули в тишине, и она не успела даже испугаться, что может оступиться или заскользить, как Рудольф ловко подхватил ее под локоть, и они медленно двинулись через площадь в переулок, попивая вино. Бутылку Рудольф запихал в карман своего длинного пальто, и горлышко смешно торчало, не помещаясь полностью.
– Раньше я не обращала внимания на то, насколько этот город красив. Но сегодня вдруг осознала, как сильно он изменился.
– Несколько лет назад власти занялись реставрацией. Обновили фасады исторических зданий, заменили окна, брусчатку. Знаешь, сколько пришлось воевать с владельцами забегаловок, чтобы они согласились сделать вывески в едином стиле? Они были готовы драться насмерть за свои цветастые таблички!
– Ты вкладывался в это, не так ли?
Он согласно кивнул.
– Скажем так – я не хотел жить в городе, который выглядит плохо, и решил начать с того, что могу.
Это действительно вызывало уважение. Рудольф беспокоился о своем городе, в очередной раз разрушая выстроенные стереотипы о богачах, которым плевать на всех, кроме себя самого.
– И что, какую из улиц назвали в твою честь?
– Таких предложений пока не поступало, но я намерен это исправить.
Они чокнулись бокалами, рассмеявшись.
Звуки музыки Регина услышала издалека – бессмертная классика расписывала чистый холст тишины своими уверенными мазками, добавляя красок в этот нежный уютный вечер и набрасывая на плечи платок воспоминаний.
Когда-то давно, в другой жизни, Регина ходила в любительский кружок танцев, и вот когда пришло время всем танцевать на отчетном концерте, ее группа выбрала именно это произведение. Хореограф долго решал, кого поставить на передний план, а кого на задний, и когда очередь дошла до Регины, ее вовсе не взяли в танец.
«Ты слишком высокая по сравнению с остальными, ты выбиваешься из ряда. Станцуешь в следующий раз».
Регина знала, что никогда не забудет, как изящно взлетали в воздух шарики на веревочках, привязанных к пальчикам танцующих девочек, пока она ревела за кулисами.
И спустя столько лет эта мелодия вызывала в ее горле огромный тяжелый ком.
Но Рудольф подпихнул ее локтем, протягивая бутылку, и сцена, рядом с которой Регина на мгновение оказалась, снова сменилась брусчаткой, а тяжелые портьеры испарились в бархате полутьмы. Регина снова была здесь, заземленная, немного пьяная, под руку с потрясающим мужчиной, который ничего не знал о ее травмах и наверняка скрывал кучу своих. И она могла, действительно могла хотя бы притвориться нормальной, на какое-то время. Это было так приятно.
Они разлили остатки по бокалам, и Рудольф, поискав глазами урну, запихал бутылку назад. Ведомые музыкой, они проскользнули по узкому переулку и внезапно вышли в огромный двор-колодец, со всех сторон окруженный зданиями.
Регина восхищенно огляделась – недостаток освещения придавал месту очарования и загадочности, и каждый звук подхватывало эхо, многократно его усиливая.
– Я и понятия не имела, что такое здесь есть!
Рудольф одним махом допил содержимое своего бокала и пояснил:
– Когда-то давно здесь была конюшня. Теперь здесь бар, и по выходным играет пианист. Идем, я тебе покажу!