Было очевидно, что Рудольф не горел желанием впускать на порог посторонних людей, не считая тех, что работали на него по нескольку лет – несмотря на то, что услуги можно было заказать на дом, он предпочел другой вариант. Да и, сказать по правде, она и сама не была готова впускать сюда кого-то, кто не был членом семьи.
Как быстро она стала причастной! Казалось бы – прошло совсем немного времени, а она уже начала считать себя одной из них, не по родству, конечно, но из-за объединяющей тайны. И конечно же из-за возникшей привязанности – ее было невозможно отрицать.
На какое-то время предоставленная сама себе, Регина приняла долгий душ, ничего не боясь – Себастиан обещал ей спокойный день, и она ему верила. Несмотря на взбалмошность, он был честен, и по-своему заботлив.
Она думала о нем, пока наносила на лицо маску в попытках подбодрить вялую после беспокойной ночи кожу.
Было в нем что-то такое… Он ощущался, как бутылка шампанского, которую хорошенько потрясли: вот-вот вылетит крышка, и искрящиеся брызги зальют любого, кто окажется в зоне поражения. Громкий, даже когда пытался говорить тише, яркий, даже несмотря на то, что был в белой рубашке, мятежный и тонко чувствующий ее настроение…
А еще он оставил на тумбочке около кровати лист бумаги – Регина с кресла у зеркала могла видеть имена, написанные корявым почерком, и кривые стрелки. Но сегодня она не собиралась им заниматься – у нее намечался самый грандиозный день рождения за всю жизнь.
До назначенного времени оставалось полчаса, когда она уселась в машину Себастиана, выбрав ее просто потому, что остальные авто пугали гораздо больше, и пока ворота гаража неторопливо поднимались вверх, с надеждой пробормотала:
– Хоть бы вспомнить, как это делается…
Откуда-то донеслись отголоски издевательского смеха Себастиана. Или может, ей просто показалось. В конце концов, он жил в ее голове слишком уж нагло.
Она вскоре расслабилась – машина, на которой кто-то заботливый сменил резину, беспрекословно слушалась и вела себя очень хорошо. Очищенная от снега дорога узкой черной лентой струилась между деревьев, мотор мягко рычал, и пойманная на радио песня пришлась по душе – все окружение в кои-то веки решило подарить ей приятный, не обремененный волнениями день.
Она не возражала, чтобы так было постоянно.
В салоне ее уже ждали и с вежливыми улыбками проводили в кресло, тут же предложив чая. Регина с благодарностью приняла тонкую чашку и огляделась. Здесь было очень красиво: заставленная букетами стойка администратора, светло-бежевые стены, увешанные картинами, большие окна, гримерные зеркала с десятком лампочек и прехорошенькие девушки, уже вовсю спрашивающие, какие у нее предпочтения касаемо макияжа.
Раньше, до переезда, она не могла себе позволить ходить в такие места – это было слишком дорого. К тому же, даже если бы она наступила своей жабе на горло и все-таки пришла, то все равно чувствовала бы себя некомфортно и не к месту. Будто она была этого недостойна.
Те времена давно прошли, и теперь Регина, вспомнив о них, лишь коротко хмыкнула, спрятавшись за чашкой. Она очень быстро привыкла к хорошему, и осознавать, что она может ходить сюда хоть каждую неделю, было приятно – причем за свои средства, а не за чужие. Однако то, что Рудольф в очередной раз позаботился и сделал все за нее, согревало получше, чем самая теплая батарея.
Интересно, знала ли ее младшая версия, оставшаяся в прошлом, та самая, постоянно уставшая, вытрепанная, тревожная, о том, что будущее, которое она отстроит собственными руками, станет таким увлекательным и по большей части благополучным? И если не знала, могла ли Регина как-то ей об этом сообщить и приободрить? Видел бог, в двадцать два она сильно в этом нуждалась.
После покраски отросших корней и стрижки ей сделали прическу – Регина попросила классический низкий пучок с крошечными локонами, добавившими мягкость образу. Макияж тоже был простым – дымка на глазах, да светлая помада – но очень красивым.
В процессе она немного поболтала со стилистами, и нашла истинное удовольствие в обсуждении последних модных показов. Регине этого не хватало – она любила подобные легкие темы и интересовалась модой, но подруг у нее не было, а Рудольф явно этим не интересовался несмотря на то, что всегда был одет с иголочки, неброско, но стильно – в этом была большая заслуга его личного портного. Обычные вещи так прекрасно не сидели, даже если бы он был атлетом (а Рудольф, очевидно, им не был), и это выдавало умелую руку мастера.