Регина рассмеялась – и напряжение, возникшее между ними, вдруг лопнуло, как мыльный пузырь.
– Да, мы можем.
И тогда Рудольф обнял ее и расцеловал в обе щеки.
У нее не было ни минуты времени, чтобы подумать о том, что только что случилось – едва они закончили собираться, как Рудольф кинул взгляд на наручные часы и ужаснулся – за романтическими признаниями они совершенно позабыли о времени.
Водитель разогнал машину до запрещенных на вечерней неосвещенной трассе скоростей, но Регину это не слишком волновало. Быть принцессой оказалось совершенно восхитительно – всю дорогу Рудольф не выпускал ее руки, гладя пальцы поверх шелка перчатки, и Регина никак не могла оторвать от этой картины взгляд, а когда наконец увидела, куда они приехали, то воскликнула:
– Ты привез меня в театр?!
– На концерт, – уточнил он. – Я привез тебя, чтобы похвастаться перед всеми.
Это звучало ужасно самодовольно – и вероятнее всего, именно так Рудольф себя ощущал. И Регина не могла не признать – она наслаждалась этим так же сильно, как и он. Если не больше.
Рука об руку они добежали до входа, морщась от порывов ледяного ветра, и ворвались в ярко освещенный холл – здесь уже было тесно от множества людей разной степени нарядности. От блеска драгоценных камней на мгновение зарябило в глазах. Регина растерянно встала на месте, поправляя растрепавшиеся прядки в попытке справиться с накатившим смущением, но Рудольф уверенно потянул ее за собой в гардероб, чтобы сдать шубу и его пальто.
Они уже поднимались по лестнице на второй этаж, чтобы занять свои места в зале, когда позади раздался уже знакомый Регине грубый голос:
– Вот так встреча! Вас давно не было видно в свете.
Рудольф шепотом чертыхнулся, но обернулся – на несколько ступенек ниже стоял губернатор Эванс в сопровождении супруги Виолы. Регина запомнила их с похорон, а потом с благотворительного приема, с которого пришлось поспешно уйти.
– Мистер Эванс, миссис Эванс! Вы помните мисс Харриссон? – уточнил Рудольф, мягко приобнимая ее за талию – должно быть, чтобы рассеять все сомнения.
Он был таким чертовым собственником.
– Конечно. Ваше совместное появление постоянно дает инфоповоды для газет, – усмехнулся губернатор, впрочем, его глаза остались холодными. – Рад, что вы решили остаться!
Конечно, он был в курсе сплетен – все, что казалось семьи Блэквуд, и видимо, теперь еще и Регины, тщательно обсасывалось.
Цепкий взгляд Виолы просканировал Регину с ног до головы, и очевидно, она обнаружила нечто не слишком приятное для себя, потому что тут же отвернулась, даже не пытаясь выглядеть вежливой. Регина коротко улыбнулась и кивнула губернатору.
– Этот город когда-то был моим домом. Здорово вернуться в знакомые места.
Эванс собирался сказать что-то еще, но ему не представилось возможности – зазвенел звонок, означающие скорое начало. Рудольф тут же развернул Регину и бросил через плечо:
– До скорой встречи.
– Какой ты невежливый, – шепнула ему на ухо Регина, забавляясь. Рудольф фыркнул и сказал:
– Пошел он. Я насмотрелся на его рожу за последний месяц. У меня есть зрелище поинтереснее.
Они устроились в мягких креслах – в ложе, кроме еще нескольких пар, больше никого не было. Регина не стала вертеться в попытках рассмотреть, кто именно с ними сидел, все равно она никого бы не узнала. Рудольф равнодушно кивнул куда-то ей за спину и повернулся, должно быть, собираясь что-то сказать – но вместо этого поймал ее руку и сжал в своей.
Огромный зал, который, казалось, невозможно было заставить замолчать, потемнел и погрузился в благоговейную тишину, когда на сцену, плавно поведя покатыми плечами, вышла оперная дива – в алом платье, вся в рубинах, она была кровавым пятном среди черного колышущегося моря оркестра. Не в силах отвести взгляд, Регина смотрела на то, как она встала у самого края сцены, по-хозяйски оглядела зал и ухмыльнулась так ясно, что не осталось сомнений – каждый человек здесь на эти несколько часов принадлежал ей.
– Кто она? – прошептала Регина, склонившись поближе, чтобы не мешать остальным.
– Валентина Кастильо.
Зарыдала одинокая скрипка, подхватила вторая, третья, дива запела – и Регина услышала ангела так ясно, будто только что попала на небеса и распахнула врата рая.