– Не только. Но я не готова обсуждать это прямо сейчас.
Прямо сейчас она пожалела, что забыла не все. В попытке сбежать от зарождающейся вины Регина поскорее забралась под одеяло и повернулась на бок.
– Ты расскажешь Рудольфу?
Себастиан уже устроился у нее за спиной – холодок задевал ее голую шею, вызывая мурашки. Регина подтянула одеяло повыше.
– Не знаю, Басти, – против воли с ее губ сорвался протяжный вздох. – Он предложил мне отношения вечером. Я согласилась.
– Это хорошо, – произнес Себастиан глухо после короткой паузы. – Хорошо.
Больше он не сказал ничего, и вскоре Регина заснула – и ей ничего не приснилось.
В середине декабря дни были совсем короткими – казалось, едва тусклое солнце продралось сквозь густую вату облаков – и в четыре часа уже постепенно начинало темнеть: сначала на снег наползали дымчатые сумерки, окрашивая его в грязно-серый, а потом наступала настоящая ночь – долгая и вязкая, как деготь.
Регина вывалилась из-под одеяла уже после девяти и не поверила глазам: за окном было все еще полутемно.
– Ладно-ладно, – проворчала она, вытряхнув ноги на ковер. – Еще немного. Немножко потерпеть – а там весна.
Остатки похмельного (и не только) нытья между бровей заставили ее забраться в душ, и включить воду погорячее. Намокшие волосы тяжело прилипли к груди, и она перебросила их за спину, отчаянно стараясь не стечь на пол вслед за водой.
Медленно шевелились не слишком приятные мысли – пока еще сонные и ленивые, тем не менее, с каждой минутой они становились все настойчивее.
Регина всегда презирала тех, кто изменял своей второй половинке. Ей претила сама мысль о том, чтобы обмануть и предать того, кого ты выбрал сам.
И вот, пожалуйста: она изменила Рудольфу в первый день отношений. С его мертвым младшим братом. За один вечер она умудрилась провалиться в собственных глазах ниже плинтуса. И на алкоголь не списать: она думала о его губах несколько недель подряд. Представляла их на коже, закрывая перед сном глаза, пока он лежал совсем рядом – только руку протяни.
Теперь она знала, какие они на вкус – и каково на вкус разочарование в самой себе.
Ее тянуло к Рудольфу, как уставший после шторма корабль тянет в тихую гавань. Но с каждым шагом к нему резинка, связавшая ее с Себастианом, натягивалась все сильнее. Она отступала назад – и ситуация повторялась в обратную сторону.
Себастиан шатался где-то неподалеку – его запах пробивался сквозь цитрусовую пену шампуня, сбивая с медитативного массажа головы. Он мог бы увидеть ее без одежды сейчас. Вполне вероятно, что он и видел.
Она должна была испугаться этой мысли. Должна была прийти в ужас. Вместо этого она испытала тень возбуждения.
Регина распахнула глаза, ошарашенная осознанием – и тут же выругалась, подставляя облепленное пеной лицо под струи воды.
Идиотка.
У них нет ни единого шанса. Сколько бы силы она ни вливала в него, неважно, через ладони, или же в поцелуй, его сердце не зашевелится, и тело не окрепнет. Это не имело никакого смысла.
С Рудольфом она будет счастлива – он достанет для нее луну с неба, и ей даже не придется об этом просить. Она любит его – конечно, она любит – его невозможно не полюбить.
Но Себастиан, он… Остался живее многих живых.
Встреться они раньше, смогла бы она предотвратить то, что случилось?
Она смыла остатки мыла с кожи и прижалась спиной к теплой мокрой стене, крепко зажмурившись.
Это начинало причинять боль.
Высушив волосы, обмазавшись дневными кремами и убедившись, что отпечаток ночных похождений не планирует покидать лоб в ближайшую неделю, она поползла к Рудольфу в надежде задавить грызущую вину. Тихо поскреблась в дверь, и услышав хриплое «заходи», вошла.
Чуть приоткрытые шторы явили дивную картину, которую Регина была бы не прочь лицезреть каждое утро. Рудольф явно недавно проснулся: на щеке еще виднелся след от шва наволочки, а серебро волос торчало с левой стороны, примятое после качественного сна. Облокотившись на спинку кровати, Рудольф листал что-то в телефоне, едва приоткрыв один глаз. Впрочем, стоило Регине оказаться в комнате, как он тут же отложил телефон на тумбочку и приподнял край одеяла, предлагая ей присоединиться.