– Я хотела попросить тебя, – начала она, натыкаясь на серьезный взгляд серых с зеленцой глаз. – Ты не мог бы иногда играть со щенком вместе с Сесиль? Она очень хочет с ним поиграть.
Фредерик не изменился в лице, но все-таки коротко кивнул и поманил ее к себе пальцем. Сесиль двинулась вперед, но на полпути обернулась и бросила через плечо:
– Идите, я останусь тут.
Вот и все. Ее работа была сделана, и никакой благодарности она за это не получила. Регина потянула Рудольфа к выходу. Вдвоем они вышли на крыльцо, и принялись прилаживать на место замок, попеременно дыша на мерзнущие пальцы.
– Как думаешь, почему он не может говорить? – спросил Рудольф, когда дужка наконец звякнула и встала на место. – Я надеялся его расспросить.
Регина пожала плечами. Хотела бы она знать, почему такое происходило, вот только по этой дисциплине, в отличие от истории, не писали учебников.
– Как вообще определить, останется ли душа после смерти?
– Может быть много причин. Сильная скорбь родственников, – Регина на мгновение зажмурилась, но быстро справилась с собой и продолжила, – незавершенное важное дело... Как думаешь, почему именно псарня? Такой огромный дом – а он остался там.
– Да потому что он там повесился, – пояснил Рудольф.
Регину передернуло.
– В самом деле? – спросила она скакнувшим голосом. – Это объясняет то, что он потирал горло. Но почему?
– Кто же знает, – пожал Рудольф плечами. – Ему было шестьдесят пять, кажется. Пережил жену и одного из сыновей. Может, просто устал быть в одиночестве – его сестра уехала искать свое счастье, а братья умерли в глубоком детстве. Я его понимаю, на самом деле. Одиночество творит страшные вещи с людьми.
Они добрели до заднего входа в особняк, и попав в тепло, принялись отряхиваться, сбрасывая морозное окоченение. Рудольф аккуратно ущипнул Регину за покрасневший нос и слабо улыбнулся – будто начинало оттаивать не только его тело.
– По крайней мере, Сесиль отстанет от меня на какое-то время. Я тут подумал… не хочешь куда-нибудь выбраться? В ресторан, в кофейню, неважно.
Регина прищурилась, рассматривая его лицо – что-то в его глазах, в их выражении, не давало ей покоя.
– Ты же хотел провести вечер здесь, разве нет?
Он в нетерпении устремился к лестнице, на ходу стаскивая с себя пуховик и вешая на перила. Ботинки он сбросил раньше, и теперь затопал ногами в толстых носках по ступенькам, удаляясь от нее с потрясающей скоростью. Регине пришлось поторопиться, чтобы нагнать его.
– А теперь я хочу выйти в свет. Так что, ты согласна?
– Что случилось? – спросила Регина обеспокоенно. – Что изменилось за этот час?
Рудольф, уже вышедший в коридор, остановился.
– Кое-что. Я тебе скажу. Только давай не здесь, ладно?
Регина коротко кивнула и отправилась к спальне, чтобы переодеться и накраситься. Вряд ли высшее общество оценило бы ее спортивные штаны и толстовку с капюшоном, а также пламенеющую в центре лба шишку.
На удивление, Рудольф не потащил ее в какое-нибудь пафосное местечко – они просто ехали по улице, и завернули на парковку, увидев яркие огоньки небольшого семейного ресторанчика. Еще снаружи стало понятно, что здесь есть свободные столики – сквозь окно было видно, что половина зала пустовала. Должно быть, в преддверии праздников люди предпочли остаться дома, или же их отпугнул сильный мороз.
Устроившись в мягком кресле, Регина с любопытством огляделась: на каждом столике стояла крошечная ваза с золотистой гирляндой и шариками внутри, а салфетки были веселого красного цвета. Официанты носили костюмы эльфов, и их зеленые туфли с загнутыми носами едва слышно шелестели, пробиваясь сквозь негромкую рождественскую музыку.
– Здесь мило, – вынесла она вердикт, беря папку с меню. Рудольф согласно замычал.
С каждым метром удаляясь от Блэквуд-хауса, он веселел. Сначала из уголков глаз пропали морщины, потом ушла напряженность из глаз, и наконец, стоило им въехать в освещенный огнями город, он прибавил громкость радио и даже подпел паре припевов известных песен. Теперь же он выглядел каким-то… нестабильным.
Может, он и молчал о давлении, которое на него оказывало то, что наполняло дом, но скрывать его он больше не мог. И Регина прекрасно его понимала.