– Папа по второму образованию архитектор – в городе несколько зданий спроектировано с его помощью. Ты не видела в кабинете модельки домов? Он сам их клеил.
А она даже внимания не обратила, погруженная в драму. Сколько еще прячется мелочей, ускользнувших от ее глаз? А что, если они важны? В попытке скрыть поднимающееся волнение она сунула в рот добрый кусок стейка и едва не подавилась. К счастью, Рудольф ничего не заметил – он погрузился в воспоминания.
– А мама… она обожала заниматься цветами. Постоянно возилась в оранжерее. Себастиан часто шутил: богатая дама, аристократка, по пять колец на руке, а под ногтями грязь! Но ее это не особо волновало. Все равно она из дома не выходила…
– То есть как это – не выходила?
Он пожал плечами.
– Когда мне было где-то двадцать пять, она выходила из бутика. На нее напал грабитель: сорвал сережки с ушей, снял колье, кольца… Его поймали, конечно. Но она так сильно испугалась, что засела дома, вообще не выходила. У нее развилась агорафобия. Папа пытался ее вылечить, привозил сюда толпы психологов, психиатров, но все оказалось напрасным. Она ни разу не вышла за пределы участка.
За столом повисла тишина. Регина наконец справилась с желанием откашляться, а Рудольф принялся за свое жаркое, возя вилкой по глубокой тарелке с преувеличенным старанием.
– Да уж, – вырвалось у Регины, – мы с тобой славно справились со сменой темы. И раз уж об этом снова зашла речь, я должна тебя предупредить – возможно, Вероника что-то узнала, прежде чем умереть. Я собираюсь попробовать искать ее.
Рудольф тщательно прожевал, отпил немного воды из стакана, и только потом ответил.
– Хорошо, что ты сначала сказала. Я не возражаю. Если это поможет – я не возражаю.
– У меня может получиться – или нет. Не могу гарантировать. Но ты должен знать о таком.
Его взгляд стал отсутствующим.
– Если тебе понадобится, ее спальня не заперта. Может быть, ты сможешь с ней поговорить. Или я смогу – через тебя. Было бы здорово… – к концу предложения Рудольф снова сник и со стуком отложил вилку.
Регина тут же пожалела, что не выбрала более удачного времени для таких новостей. Дура, видела ведь, в каком он состоянии, и все равно добавила маслица на поленья!
– Ладно, – сказала она мягко – так обычно разговаривали с маленькими детьми, – давай сделаем так, как планировали, ладно? Прости, мне не стоило поднимать эту тему сейчас, нам и так хватило впечатлений на сегодня. Давай постараемся провести остаток вечера только вдвоем? И в этот раз я сама заплачу за ужин и номер в отеле, а то мне становится слишком совестно за свое содержанство.
Рудольф неожиданно фыркнул.
– Отель принадлежит мне. Можешь перевести сразу на карту.
– В этом городе есть что-то, что не принадлежит тебе? – воскликнула Регина. Тот ухмыльнулся.
– Кажется, я говорил, что чертовски богат.
– Раз так, милый, моих денег ты не увидишь! Я лучше куплю себе туфли!
– Сапоги, – напомнил Рудольф, снова поднимая вилку. – Твои все еще отстой.
Регина только отмахнулась.
– Ты уже знаешь размер моей ноги. Порадуй свою девушку!
– Ах, порадовать…
Они расхохотались.
Узел, затягивающийся вокруг них, неожиданно ослаб и распался – пусть и всего лишь на время.
Глава 21
Регина прислонилась к косяку в коридоре, в последний раз оглядывая гостиную – здесь она смотрела телевизор на протяжении двадцати лет. С попкорном, мороженым, пивом и орешками, с тарелкой пасты. Плакала из-за мальчиков, или от обиды на одноклассников.
Тень, та самая, что приходила все детство к ней в спальню, чтобы склониться над постелью, неподвижно стояла в самом углу гостиной – маленькая и одинокая.
Регина махнула ей рукой, вышла на крыльцо и заперла дверь.
Прежде чем купить новую квартиру, она убедилась, что до нее там никто не жил, и никто не умирал.
***
В обед следующего дня они шумно ввалились в холл Блэквуд-хауса, подталкивая друг друга и скользя покрытыми снегом подошвами обуви по мраморным плиткам.
– Держи меня! – взвизгнула Регина. Рудольф послушно обхватил ее плечи, и в следующий момент они оба с грохотом рухнули на пол, звонко хохоча.