– Какой непрактичный пол! – возмутился Рудольф. Регина, лежащая на нем, согласно угукнула, но вставать не поспешила – вместо этого наклонилась к его губам и поцеловала. С мороза, они были покрасневшие и сухие, но это не имело никакого значения.
– Знаешь, до тебя я никогда… здесь не падал!
– Приму это за комплимент!
Рудольф, охая, поднялся на ноги, потянул Регину за собой и заулыбался вышедшей к них Элоизе.
– Все в порядке! На улице так снежно сегодня!
Экономка кивнула, изо всех сил стараясь удержать на лице серьезное выражение.
– Вы правы. Я уже вызвала уборщиков снега.
Впрочем, ее лучащиеся радостью глаза говорили о многом.
Регина посмотрела на довольного Рудольфа – со вчерашнего вечера, когда он был полон переживаний, горечи и подозрений, в нем что-то изменилось. Теперь он ощущался легким, почти дурашливым, и не озирался по сторонам в поисках невидимой угрозы.
Ее рука сама потянулась к нему, и Регина вся прижалась, прикипела к теплому боку, встречая на полпути объятие – крепкое и уверенное.
– На случай, если ты еще не в курсе, – сказал Рудольф, гордо улыбаясь. – Регина теперь – моя девушка.
Элоиза хмыкнула.
– Вы в самом деле думаете, что я не знаю? Тем не менее, я очень рада. Вы прекрасно смотритесь вместе.
Регина не успела остановить румянец, скользнувший на щеки.
– Спасибо. Приятно это слышать.
Рудольф не дал ей добавить еще что-то – нетерпеливо потянул ее в сторону лестницы, на ходу разматывая шарф и засовывая мокрые перчатки в карман пуховика – по дороге к особняку от ворот, где их высадило такси, он успел закидать Регину снегом, и явно не испытывал по этому поводу никаких переживаний. Впрочем, она не возражала – пока Рудольф был счастлив, она могла позволить ему крошечную несвойственную шалость.
– Так что, жду твои вещи в нашей спальне? – поинтересовался он вкрадчиво, прижав ее спиной к двери. Регина заглянула в его глаза – при дневном свете они казались серебристыми, полупрозрачными. Совсем как вода в горном озере – видно до самого дна, усеянного крапинками камешков.
Рудольф и сам был таким сегодня – чистым и прозрачным.
– Да, – ответила Регина, засовывая ладони ему в задние карманы и чуть сжимая, наслаждаясь тем, как тень удивления пробежала по его лицу. – Я переезжаю. Освобождай половину гардеробной.
– Да хоть всю! Или мы можем пристроить еще одну!
– Не спеши, ковбой, – со смехом осадила она его, принимаясь разглаживать складки на вчерашней рубашке. – У меня не настолько много вещей.
Рудольф ухмыльнулся, распутывая ее косичку и забираясь пальцами в тяжелые пряди.
– Было бы это проблемой…
– Остановись, пока я не обнаглела окончательно!
Рудольф потянулся к ней слитным плавным движением, и поцеловал прямо в губы. Поцелуй сразу же стал глубоким, Регина скользнула языком ему в рот, проводя раскрытыми ладонями по бокам, подныривая пальцами под рубашку и трогая теплую гладкую кожу. Рудольф зарылся ей в затылок, гладя кудри, и покусывая ее юркий язык.
Они целовались до тех пор, пока Регина не открыла глаза, ошеломленная головокружением, и еще долго обнимались, бормоча друг другу бессвязные ласковые слова.
Регина переоделась и плюхнулась в кресло у зеркала, рассматривая отражение: покрасневшие губы и щеки, полный беспорядок на голове, и полные счастья глаза – в них так и вспыхивали крошечные огоньки.
Всего-то стоило ненадолго покинуть это место – и они оба расцвели, ожили, и тут же помолодели.
Им бы уехать отсюда навсегда – Рудольфу и ей. Просто собрать вещи, набросить чехлы на диваны и захлопнуть парадные двери, чтобы уйти и никогда не оглядываться.
Постоянно находясь здесь, Регина привыкла и перестала это ощущать, но сейчас, стоило вернуться и отвлечься от счастливых моментов, создаваемых вместе с Рудольфом, как она вдохнула полной грудью и едва не закашлялась – гарью и дымом был пропитан каждый клочок воздуха, окутан каждый столб, поддерживающий балдахин.