Он говорил, и говорил, а у Регины рассыпалось на куски сердце – и только решетка ребер не давала им свалиться прямо на колени. Себастиан оставлял ее, добровольно делая то, у нее не хватило решимости.
И это было так чертовски больно.
Всего за какую-то пару дней ей причинили страдания двое – и она сама была виновата в этом. Первой нанесла удар, первой пыталась заграбастать их себе, даже не понимая, к каким последствиям это приведет. Она не должна была так поступать, не должна, и потому теперь получала по заслугам.
Себастиан потянул ее за руку, привлекая внимание – и Регина поняла, что замерла, вцепившись ему в волосы и почти не дыша. Медленно, по одному разжав пальцы, она моргнула, приходя в себя.
– Он заботится о тебе, не отходит. Я так не могу.
– А ты спас мне жизнь, – жалко возразила Регина, сопротивляясь – но Себастиан уже ускользал из ее судьбы, и остановить его было невозможно.
– Ты сама себя спасла – я действовал благодаря тебе. Не будь силы во мне – и я бы там даже не появился. Так что не отрицай очевидное – он подходит тебе. Ты любишь его.
– Как меня раздражает, что все кругом говорят о моей любви к кому-то – кроме меня, – выдохнула она.
– То, что ты не признаешь очевидное, ничего не изменит, – припечатал Себастиан. – Я хочу, чтобы у вас все получилось. Чтобы вы создали новую ветку семьи Блэквуд – свободную от всего, что здесь происходило. Чтобы вы путешествовали, веселились, заводили детей, если захотите, конечно. Пусть хоть кто-то из нашей семейки будет счастлив. Так что я поговорю с ним.
– Да, хорошо, – пролепетала она, едва осознавая, что говорит – в висках набатом стучал пульс, мешая сосредоточиться. Руки задрожали, и Регина подтянула их к груди, скрещивая, пытаясь удержать себя.
Конечно, она знала, что им не светит хороший конец. Но что-то внутри оглушительно выло и билось в стенки черепа, отказываясь понять и принять один простой факт – им не суждено быть вместе.
– У меня поднялась температура, – прохрипела Регина. – Я хочу отдохнуть.
Его голова поднялась, и по одному только взгляду на серое лицо она поняла: он чувствует то же самое.
Она вцепилась ему в плечи, и Себастиан тут же поднялся, обнимая так крепко, как только мог.
– Все хорошо, – пробормотал он, цепляясь непослушными пальцами ей за рубашку. – Все нормально.
Его голос был сырым, а все тело тряслось, как от удара током – а Регина, содрогаясь рядом, странным образом чувствовала, как с ее сердца одна за одной спадают тяжелые цепи.
Он таял в ее руках, как воск под горящим фитилем свечи, и она была не в силах это прекратить. Таял, и однажды вообще должен был уйти.
И так было правильно.
Себастиан действительно поговорил с Рудольфом – Регина поняла это сразу же, как только они улеглись спать, и он принялся тяжело вздыхать, ворочаясь и комкая подушки. От его движений содрогалась вся кровать.
На третий раз она не выдержала:
– Он с тобой говорил, так? Поэтому ты на взводе.
Стенания прервались, и Рудольф перекатился на бок, блестя глазами в тусклом свете ночника. Регина вопросительно подняла брови.
– Верно, – наконец подтвердил он. – И я, честное слово, растерян.
– Я тоже, – призналась Регина.
– Расскажи, что ты к нему чувствуешь, – попросил Рудольф. – А я постараюсь понять.
Регина подтянулась и оперлась спиной на изголовье.
– Есть такая категория людей, которая притягивает к себе. Каждый, кто с ними знаком, немного влюблен. Или много, – она вздохнула и сделала пару глотков из стакана с водой, стоящего на тумбочке. Рудольф терпеливо ждал. – Вы настолько разные. Я даже не заметила, как это произошло.
– Ты так говоришь, потому что искренна, или потому что у вас нет шансов? – уточнил он негромко. – Потому что, если окажется, что я в дураках, получится досадно.
Он будто обсуждал текущие вопросы, касающиеся бизнеса. Не казался спокойным – он именно таким и был.
Она никогда не посмеет причинить ему боль снова.