– Все так серьезно? – уточнила Регина со смешком, продвигаясь к лестнице.
– Ну разумеется! – ответил Рудольф и подпер спиной двери гостиной.
Спорить с ним было бесполезно, так что Регина послушно направилась наверх, предвкушая отличный вечер.
– Честно сказать, на сегодня у меня были другие планы, но раз уж такая ситуация, я решил немного все переиграть, – заявил Рудольф, стоило Регине вновь появиться внизу, и распахнул перед ней двери, приглашая внутрь.
Регина шагнула вперед и расплылась в улыбке.
Рудольф расстарался – должно быть, украшенного елками холла и гостиной ему показалось мало, потому что в столовой появилась еще одна – на этот раз вся в серебристо-голубых шарах и крошечных холодных огоньках. На макушке сверкал тонкий высокий шпиль. Чуть в стороне высился очередной проигрыватель, и судя по стопке пластинок, Рудольф планировал долгий вечер. Но главным украшением можно было по праву назвать стол – украшенный белой с серебряным шитьем скатертью, он искрился под огнями десятка свечей, покоящихся в канделябрах, между которыми кто-то выложил еловые ветки, и был заполнен множеством блюд, накрытых крышками. Чуть в стороне, ближе к углу, стояла большая кастрюля.
– И когда ты только успел?! – воскликнула Регина, обводя пространство восхищенным взглядом.
– Немного колдовства – и все получилось!
Рудольф был настолько доволен произведенным эффектом, что даже как будто стал выше и крупнее, так что Регина не смогла себе отказать и достала тонкую шпильку:
– Дай угадаю – вся кухня завалена коробками из доставки?
Рудольф, копающийся в пластинках, повернулся и кинул в нее скептический взгляд.
– Обижаешь! Я способен на эволюцию – в этот раз я пригласил сюда шеф-повара ресторана, куда хотел тебя отвезти.
– Надо же! – восхитилась Регина. Рудольф наконец выбрал одну и запустил, а после заботливо отодвинул для нее стул.
Регина заглянула под крышку кастрюли – тяжелый аромат красного вина и специй ринулся ей прямо в нос.
– Как твой шеф-повар допустил такую подачу глинтвейна?
– Он ее не видел, – ухмыльнулся Рудольф. – Я варил его сам. Так что, для твоей безопасности, пробовать буду первый.
Регина не сдержала смешка.
– Осторожнее! А то вдруг такими темпами ты научишься готовить что-то еще – например, варить яйца!
– Ради тебя я готов и на большее, – пообещал Рудольф; ленивая усмешка притаилась на его губах. – И раз уж ты сидишь рядом, то будешь разливать!
Он подтолкнул к ней свой бокал из толстого стекла, и Регина добросовестно плеснула еще горячего глинтвейна, с удовольствием дыша густым запашистым воздухом.
– Пахнет очень вкусно!
Рудольф критически принюхался и сделал маленький глоток; его брови в удивлении взлетели.
– Это недурно! Попробуй тоже!
– Разве нам не стоит подождать двенадцать часов или что-то в этом роде?
Они оба расхохотались.
После ужина, катастрофически объевшиеся и чуть захмелевшие, они валялись на диване в гостиной и наблюдали за пламенем, лениво покусывающим толстое полено в камине. Из столовой еле слышно доносилась музыка, и Регина медленно покачивала ногой в такт.
– Знаешь, – сказал Рудольф, отставив пустой бокал на столик, – я не представлял, как буду отмечать Рождество без семьи. Я думал, что захлебнусь, что вынесу себе мозги, и так далее… Но вот он я здесь, со своей женщиной, снова смеюсь, снова радуюсь жизни. Как будто и не было ничего. Мне так хорошо, что даже совестно и стыдно.
– В этом нет ничего ужасного. Ты заслуживаешь быть счастливым, – заметила Регина.
– Я знаю, знаю. Просто это так странно… Я провожу время в той же гостиной, где сгорели мои сестры и брат, на ступеньках лестницы, где я часто сижу, умерла моя мать, а на входе в комнату погиб отец. Может, и правда стоило оставить поместье. Не знаю, передать музею, или продать.
– Ты уже не узнаешь, какое решение было правильным – осталось работать с тем, что есть. Может, ты поступим так: разберемся с ситуацией, и потом ты подумаешь об этом еще раз?
– Я часто думаю вот о чем: не припомню, чтобы встречал здесь счастливых людей. Может, что-то не так с самим городом, или с воздухом.