– Здесь слишком много свидетелей, – сказала она извиняющимся тоном. Рудольф угукнул и рухнул рядом, касаясь ее голого плеча своим – в процессе они умудрились стянуть друг с друга весь верх, и стоило Регине спокойно улечься, как по коже, лишенной тепла другого тела, поползли холодные мурашки. Она поспешила приподняться и натянуть на себя одеяло, и Рудольф тут же поднырнул под него, тыкаясь носом ей в шею.
– Какой-то проходной двор, – пожаловался он, вздыхая. – Хочешь, поедем в отель?
– Хочу, – честно ответила Регина, обнимая его и складывая руку поверх груди: сердце тут же стукнулось прямо в пальцы. – Но у нас другие планы на вечер.
– И то верно.
Они замолчали, думая о своем.
Как она собиралась сделать то, о чем говорила?
Этот чертов третий глаз, или чем она там видела, был ужасно слепым, а связи, по которым она умудрялась что-то уловить – слабыми, как плохой интернет.
Может, стоило думать об этом, как о спорте? Чем больше занимаешься, тем сильнее мышцы, тем выносливее тело. Она нигде столько не тренировалась, как здесь – точнее, нигде больше не было такого поля для исследований и самопроверок.
Она не врала Серене, со временем ее силы действительно возросли, вот только они по-прежнему включались скорее тогда, когда хотели сами, чем тогда, когда были нужны хозяйке. Оставалось понять, как найти этот выключатель, и как с ним работать.
Сердцебиение Рудольфа постепенно замедлилось, и он забросил руку себе за голову, ерзая в поисках удобного положения. Регина прижалась крепче, не желая лишаться тепла.
– Возможно, тебе не стоит здесь быть, когда я начну, – пробормотала Регина неуверенно. – Я не могу предсказать, как все пройдет.
– Да брось, я буду хорошо себя вести, – уперся Рудольф. – Я не могу пропустить такое. И тебя бросить тоже не могу. В конце концов, это моя семья.
– А если ты увидишь то, что тебе не понравится?
Он вздохнул.
– Думаю, что я уже ко всему готов. Я не оставлю тебя там.
– Ладно.
– Ты боишься? – спросил он спустя какое-то время.
– Немного, – признала Регина. – В студенческие года я снимала квартиру, и жила с шумными соседями – они слушали громкую музыку в два часа ночи, устраивали шумные вечеринки. И сейчас я чувствую примерно то же самое. Правда, я не могу вызвать полицию, чтобы их угомонить.
Рудольф чуть повернулся, и теперь она могла видеть вопрос в его глазах.
– Но мы ведь с этим справимся, так?
– Я надеюсь, – она хотела бы сказать «да», но это могло стать ложью. – А ты готов их отпустить?
– Да, – ответил он без тени колебаний. – Как бы сильно я по ним не скучал, пришло время. Я хочу этого – и для них, и для себя.
– Тогда давай сделаем это.
Элоиза уехала полчаса назад.
Регина успела сделать по холлу четыре круга почета, а идей так и не появилось – ни одной, даже самой жалкой и слабенькой.
Чужие судьбы, воспоминания, страдания и эмоции тянулись из коридоров и цеплялись за домашние тапочки, мешая ходить. Похожие на нитки, их так сильно хотелось поймать за кончик и наконец смотать в клубок – или наоборот, найти этот клубок, следуя за кончиком.
Терпение лопнуло, как волдырь на ожоге – Регина раздраженно выдохнула и села на ступеньку рядом с безмолвно ожидающим Рудольфом.
– Эта идея – полное дерьмо, – заявила она раздосадовано.
Рудольф принялся мягко разминать ее напряженные пальцы.
– Может, стоит попробовать по-другому? – предложил он негромко.
– Как? – отозвалась Регина, жалкой слизью стекая ему на плечо.
– Раньше ты как-то, не знаю… не заморачивалась. Процесс будто шел сам собой. А теперь, когда ты столько поставила на карту, все застряло.
– Так и есть, – выдохнула она с горечью и разочарованием.
А как еще она должна была к этому относиться? Столько ожиданий, столько планов, и в конце концов ничего не выходило. И в этом была ее вина.
– А что, если выбросить все эти мысли из головы? Просто забить и сделать, как получится – неважно, криво или нет. Прекратить хлестать себя ремнем по спине.