– Он так похож на тебя, – сказал Виктор.
Корделия лишь кивнула.
Она оказалась права – при виде младенца смягчилась даже ледяная Виктория. Стоило ей подержать его на руках, и она внезапно превратилась в нежнейшую бабушку – впрочем, отношение к Корделии никак не поменялось. Эрик не проявлял большого интереса к Рудольфу, но исправно приносил горы игрушек, умудряясь всегда выбирать не по возрасту.
Малыш не доставлял никаких проблем – ел, спал, и таращился на мир своими глазами-пуговками, каждый раз переворачивая что-то внутри Корделии. Она влюбилась в него сразу же, как увидела, или может, даже раньше, когда узнала, что он родится. Вечерами, укачивая крошечный комок, она прижималась носом к макушке, покрытой редкими волосами, вдыхала их аромат и ее сердце переполняла радость.
Виктор больше не работал больше положенного времени, все чаще оставался дома. Корделия купалась в его внимании, как в горячей ванне – он наконец привык обнимать ее и целовать, привык, что она любит греться у него под боком, как птенец под широким крылом матери. Узнал, что она обожает пить зеленый чай и поглощать сладости, сидя в глубоком кресле в голубой гостиной.
А еще он узнал, что Рудольф умеет хватать его за ворот рубашки и очаровательно кряхтеть, что Рудольф прекрасно спит и не беспокоит по ночам, что он радуется, когда его катают в коляске по туманным аллеям и не переносит, когда его туго пеленают.
– Почему ты не хотел детей? – спросила как-то Корделия, глядя, как Виктор укачивает на руках сопящего Рудольфа – умиротворенно, размеренно, как маятник.
– Я боялся, что их постигнет участь Блэквудов, – ответил он спустя долгое молчание. – Мы мрем, как мухи. Мы сходим с ума. Все еще боюсь.
Было что-то такое в его голосе, отчего Корделия выпрямилась и отставила свою чашку на столик. Что-то обреченное. Словно он готовился к краху.
– Что за мысли, милый? – спросила она удивленно. – Вся твоя семья в порядке. Виктория процветает, Эрик тоже в порядке. Посмотри на Рудольфа – он здоров, хорошо ест и быстро растет. Так нужно ли беспокоиться и думать о прошлом?
Виктор тогда не ответил, и сделал вид, что слишком занят свертком в своих руках. И Корделия не знала, что конкретно помогло – может, он впечатлился тем, что его маленькая легкомысленная жена впервые заговорила так серьезно и уверенно, а может, просто потому что отчаянно хотел поверить, но результат был налицо – из его осанки ушло напряжение, а губы все чаще растягивались в улыбке.
– Я бы хотел еще дочку, красивую, как ты, – сообщил он спустя какое-то время.
Разве Корделия могла ему отказать?
Планы не совпали с реальностью – вторым ребенком стал мальчик. Тоже крупный, практически задушенный при долгих родах, посиневший – и все равно красивый.
Мальчика назвали Себастианом – конечно же, в честь деда. Корделия была против, но Виктория настояла.
Это было всего лишь имя. Но она его не выбирала.
Виктор не был расстроен тем, что это не девочка. Казалось, что второй ребенок вдохнул в него еще больше жизни: он с энтузиазмом занимался воспитанием Рудольфа, который к тому времени уже вовсю болтал и исследовал особняк, и с удовольствием нянчился с Себастианом, по ночам опережая нянек.
Второй внук был щедро оплачен. Виктория со скупой улыбкой преподнесла Корделии фамильные серьги – два огромных прозрачных бриллианта в белом золоте. Корделия так же скупо улыбнулась в ответ, поблагодарила и спрятала бархатную коробочку в сейф.
Дни бежали быстро; Себастиан рано встал на ноги и заговорил, и вскоре уже занимал все время старшего брата, благополучно сбегая от няньки. Рудольф был полностью очарован: крошечной ручкой Себастиан вцеплялся в его рукав, и они вместе шли по своим маленьким делам, отдаляясь от дома все сильнее и сильнее – пока не добрались до забора.
Корделия смотрела на видневшиеся вдалеке кованые ворота и боялась думать о том, что однажды Рудольф может отсюда уехать, и оставить ее одну. Не они оба – всегда Рудольф. Он остался на первом месте, и ничего не могло этого изменить. Ему было достаточно бросить на нее один взгляд своих пыльно-серых глаз – и Корделия была готова подарить весь мир. Но Рудольф в этом не нуждался, пока его интересовал только брат, и чем с ним можно заняться.
Раньше они с Корделией проводили много времени вместе – она любила читать ему вслух, они собирали башенки из кубиков, и делали множество других важных для него вещей. Теперь все это можно было делать с Себастианом – и он начал отдаляться.