Она вскочила на ноги и побежала туда, где уже суетились няньки, кудахча перепуганными курицами. Зонтик был оперативно поднят наверх, и под ним обнаружился целый, хоть и поцарапанный Себастиан.
Запыхавшаяся Корделия вздернула его за шкирку на ноги – от подчинился с недовольным возгласом и дал себя осмотреть.
– Это чертов третий этаж! – рявкнула она, убедившись, что все в порядке. – Ты соображаешь, что творишь?!
– Мама, не ругай его, пожалуйста, мы не хотели, – раздалось сверху виноватое.
Корделия подняла голову – растерянный Рудольф стоял на балконе. Усилившийся ветер рвал зонтик у него из рук.
Похоже, надвигалась буря.
Они оба были наказаны.
Каково же было ее удивление, когда она спустилась в холл и увидела, как мальчики преспокойно играют в машинки, разгоняя их от стены до стены.
– Папа разрешил, – пояснил Себастиан, пожимая плечами.
Воспитательная мера пошла коту под хвост – уже в тот же день они с гиканьем носились по саду, размахивая над головами мечами. Слава богу, деревянными – те, которыми пользовались предки Блэквудов, были надежно заперты и оставались недосягаемыми. Впрочем, они и этими умудрялись наставить друг другу синяков и шишек.
Спустя неделю садовнику пришлось снимать их с ветки старого дуба – они залезли, подобно уличным котам, по совершенно гладкому стволу, а обратно спускаться уже побоялись. Они не вопили и не звали на помощь – знали, что, если Корделия увидит, им попадет. Но она все равно узнала.
Во всех бедовых затеях идейным вдохновителем выступал Себастиан. Рудольф не был ведомым – просто он слишком любил брата, чтобы оставить его в одиночестве, или сдать его планы родителям.
Однако, они наполняли иссохший дом шумом и жизнью – правда, не совсем в хорошем смысле; вылетая из-за угла, как пробка из перетрясенной бутылки шампанского, они сбивали все на своем пути, и порой даже этого не замечали.
За ними было невозможно уследить – они пользовались кухонным лифтом, чтобы перемещаться между этажами, и когда Виктор по своей дурости показал им тайные проходы по поместью, превратились в настоящих взломщиков, с легкостью дуря и меняющихся каждые несколько месяцев нянек, и охранников, и мать. Так, она лишилась половины коллекции фарфоровых собачек, стоившей баснословных денег, нескольких ценных ваз и наконец, ей пришлось поставить на двери гардеробной замок против воров – их маленькие цепкие ручонки добрались до ее сокровищ.
– Какое счастье, что они еще не научились ходить! – воскликнула Корделия в сердцах, наблюдая за тем, как близнецы ползают по толстому одеялу, расстеленному на полу.
Буквально час назад Себастиан был вызволен из плена осенней грязи близ пруда: он дергался и орал там до тех пор, пока его не услышали и не пришли на помощь. Резиновые сапоги безвозвратно засосало в трясину. В этой затее Рудольф не участвовал – он прилежно делал уроки, разумеется, сразу за двоих.
Казалось, не существовало такой силы, чтобы удержать Себастиана на месте. В отчаянии Корделия пригласила в поместье учителя музыки, уже особо ни на что не надеясь.
Загнанный в гостиную Себастиан был заперт на ключ вместе с ним. Корделия подслушивала под дверью столько, сколько могла, а потом все-таки ушла к близнецам, требовавшим внимания.
Что-то изменилось в Себастиане: спустя пару часов он показался из гостиной с резко посветлевшим лицом, и потребовал, чтобы учитель приезжал к нему и дальше.
– У него потрясающий талант, – заявил ей вышедший следом учитель. В его голосе слышалось едва ли не благоговение.
Корделия выдохнула с облегчением.
Себастиан оказался действительно невероятно талантливым – он с легкостью впитывал все знания, что давал ему учитель, и воспроизводил любые показанные ему мелодии, практически не тратя времени на запоминание. Дальше было больше: он начал сочинять что-то свое, и день ото дня становился все искуснее, все лучше. Его руки и голова могли создать шедевр во вполне обозримом будущем.
И даже так у него оставалось достаточно времени, чтобы заниматься своими любимыми делами – доводить Корделию до нервного срыва. Он все еще придумывал дикие забавы, и волок за собой Рудольфа, и чем дальше, тем опаснее становились его выходки. Битые колени, вывихнутые ноги и руки, разбитые лица – этому не было конца и края. А самым страшным было то, что Виктор никак на это не реагировал, доверив Корделии справляться в одиночку.