– Будь ты проклят! – выкрикнула она горячечно. – Ты и вся твоя семейка!
Он вытер лицо рукавом, ошеломленно глядя на нее такую – озлобленную, разъяренную. Впервые настолько сильную.
– Ты ведь тоже моя семья, – пробормотал он растерянно.
– Да, – кивнула Корделия. – Все так и есть.
Глава 26
Эхо проклятия отдалось в голове Регины так же, как в пустом холле – она, обессиленная, отлетела от сильного тычка и рухнула у самой двери бесформенной кучей, стукнувшись сразу всеми костями. Проглотила соленое и горячее, скопившееся во рту – должно быть, прокусила язык и не заметила, с трудом распахнула глаза и уставилась на возвышавшуюся над ней Корделию, подсвеченную свечным огоньком со спины.
– Оставь меня в покое! – велела Корделия не своим голосом – Регина теперь точно знала, как он звучал на самом деле.
– Чего вы так сильно стыдитесь? – захрипела Регина, не пытаясь встать – у нее не было сил даже пошевелиться, каждую мышцу сковала чудовищная усталость.
– Пошла прочь! – завизжала Корделия – то ли разгневанная, то ли испуганная.
Регина была бы рада уйти – но ее размазало по паркету, да так тонко, будто она была последним куском масла для огромного ломтя хлеба. Руки неконтролируемо тряслись, кровь из носа заливала подбородок, и голова норовила подломиться на шее, слишком тяжелая.
Вот, подумала она отстраненно, глядя, как приближается Корделия, тут и настанет ее бесславный конец. Она все рыла, и рыла, как упрямая псина, не замечая, как сама все глубже закапывается в землю, наивно надеясь собрать в ладони все секреты семьи – а теперь просто умрет на пороге спальни.
В ушах сильно шумело, и перед глазами вставала мутная пелена, но почему-то она прекрасно слышала каждое слово, сорвавшееся с губ Корделии, и отчетливо видела, как она заносит руку – может, чтобы схватить ее, а может, для удара.
Она не хотела так. Только не здесь. Дело еще не окончено.
С чудовищным усилием Регина подняла руку и зашарила по двери. Он был где-то тут, прямо здесь. Еще немного.
Щелкнул замок; рука тут же рухнула на пол, двери распахнулись от сильного рывка, и в спальню заскочил Рудольф – больше было некому.
Корделия отшатнулась, подняла голову и на мгновение застыла, примерзла к месту, глядя прямо ему в глаза.
– Ах! – короткий возглас сорвался с ее губ, и она тут же испарилась, как капля воды на раскаленной сковороде.
– Это какой-то кошмар, – сообщил Рудольф; голос его доносился откуда-то издалека, хотя Регина чувствовала его – прямо сейчас он ловко сгреб ее с пола, поднял на руки и куда-то нес, стараясь не встряхивать. – Как тебе помочь? Выглядишь неважно.
Она и чувствовала себя так же. Хотя, ей хотелось применить другое, более точное слово.
– В ванную, – попросила Регина, слизывая кровавую корку с губ.
– Сейчас, сейчас, минутку…
Она слегка покачивалась в его ласковых и надежных руках, успокоенная одной мыслью о том, что он рядом, прямо здесь, и не даст ее в обиду. Уставшая голова наконец опустилась ему на плечо, и Регина позволила себе отключиться на короткое время.
Спустя несколько минут – или часов – что-то влажное и теплое коснулось лица. Регина приоткрыла один глаз: Рудольф, сняв очки, с сосредоточенным видом стирал с нее следы крови и слез. Наконец, удовлетворившись результатом, он помог сесть на кровати, затем встать на ноги.
В ванной комнате влажно пахло цветочной пеной; зеркало заволокло паром. Рудольф усадил ее на бортик ванны и принялся расстегивать манжеты на блузке, пуговка за пуговкой. Регина вяло наблюдала за его неловкими, какими-то деревянными пальцами.
– Все нормально, – сказала она, стремясь его приободрить. – Я много узнала. Это стоило того.
– Не говори сейчас ничего, – попросил Рудольф; его голос звенел от едва сдерживаемой ярости.
Регина послушно заткнулась и шатаясь, встала, освобождаясь от одежды, затем, поддерживаемая им, забралась в ванну и медленно погрузилась в горячую воду, охнув от жара.
– Не слишком? – спросил Рудольф.
Она помотала головой и оперлась на бортик, расслабляя шею. Рудольф подтащил поближе невесть откуда взявшийся стул и присел рядом.
Она истратила свою батарейку в ноль, и это оказалось восхитительным. Впервые за долгое время в голове царила потрясающая пустота – никаких голосов, никаких посторонних шумов. Сверхъестественный радар наконец был выключен, и жутко хотелось спать. Но пока было рано.