– О чем ты?
Когда-то давно, еще в детстве, она узнала, что многие вещи, если не все, хранят в себе множество информации о своих обладателях. Не то чтобы она пользовалась подобным знанием специально – но порой, стоило ей взять в руки что-то особенно дорогое для человека, она проваливалась в его мир. Ненадолго, но это происходило.
– Я полагаю, стоит начать с самого начала, – пояснила она, наконец принявшись за еду. – Мы можем трясти каждого из представителей семьи, а можем попробовать по-другому. Например, через самое старое здание на участке. К тому же, мне не дают покоя слава Басти о том, что он там что-то видел. Кстати, что насчет тебя?
– Я ничего не видел там, и все, что испытывал – ужас за Басти.
– Но ты поверил ему.
– Он никогда мне не врал. Точнее, позже врал, но я всегда знал об этом. Ты делала что-то такое прежде? – спросил Рудольф.
Она покачала головой.
– Я каждый день здесь пробую что-то новое. Видимо, придется писать руководство начинающего медиума, когда все закончится. Или методическое пособие. Но, по крайней мере, моя интуиция становится все сильнее. Может, однажды я просвещусь настолько, что сама буду светиться.
– Было бы славно, – отозвался Рудольф, немного повеселев. – Неплохая экономия на электричестве.
– Да, – поддакнула Регина, подхватив его настрой. – Я заметила, что ты весьма сильно печешься о планете, постоянно везде его выключаешь.
– Что в этом плохого? – воскликнул он, взмахнув руками так, что едва не расплескал чай. – Я хороший человек!
Регина хихикнула. Тяжесть понемногу рассеивалась, и плечи распрямились сами собой, давая наконец дышать полной грудью. Сразу же еда полезла в рот гораздо бодрее, и захотелось жить.
– Ты помнишь то время, когда мы только познакомились? Мы сидели на диване, ели китайскую еду и спорили о стилях – барокко, рококо…
– Конечно, – отозвался он тут же. – Мы тогда впервые поцеловались, и я подумал: вау, она мне нравится.
Регина застенчиво улыбнулась – Рудольф так просто говорил о подобных вещах, тогда как она все еще путалась в словах.
– Кажется, это было так давно. А ведь прошло всего несколько месяцев.
– Столько всего произошло, это неудивительно. Представляешь, год почти закончился.
– В самом деле? – удивилась Регина. – В таком случае стоит поспешить и завершить начатое. Говорят, новогодняя ночь – магическая.
– Ты тоже так считаешь? – поинтересовался Рудольф, отодвигая в сторону опустевшую тарелку.
Регина пожала плечами.
– Я уже теперь не знаю. Может, и да. В конце концов, мы сможем это проверить.
Рудольф хмыкнул, и больше ничего не ответил, принимаясь за свой чай.
Несколько часов спустя Регина, удобно устроившись на спине, медленно поглаживала Рудольфа по голове – в последнее время он спал по-настоящему крепко, но как-то беспокойно – скрипел зубами, бормотал, вздыхал и ворочался, постоянно подталкивая ее к краю кровати и отбирая одеяло.
Регина не обижалась и ни в чем его не винила – он переживал сильнейшее потрясение на протяжении стольких лет, и в последние дни оно только крепло и росло. Удивительно, что он вообще был в своем уме. Воистину, сильнейший из Блэквудов. Однако, волнение об его состоянии продолжало терзать ее голову каждый божий день.
Она бы потащилась продолжать все это, если бы только были силы. Все, что выплывало на поверхность, говорило о том, что и дальше она ничего приятного не встретит – и все-таки… Лишь бы поскорее закончить, разобраться и наконец закрыть за крепкими дверями, оставляя позади. Освободиться самой, спасти Рудольфа. Отпустить Себастиана.
Возможно, стоило во имя собственного спокойного сна временно вернуться в зеленую спальню, но Регина слишком полюбила лежать рядом с ним, таким расслабленным и доверчивым. К тому же, уйди она, и кто будет охранять его сон? В конце концов, Рудольф и сам несколько раз будил ее, освобождая от удушливых оков очередного кошмара.
Немного раньше, до того, как она переехала сюда, это делал Себастиан – не раз и не два она ощущала на своем лице его пальцы, остужавшие распаленные щеки. И сколько бы они ни желала этого снова, они договорились – а значит, дороги назад не было.
Рудольф вздохнул и прижался крепче к ее плечу – должно быть, искал тепло. Регина хмыкнула и натянула одеяло повыше на плечи – сам выстудил комнату, и теперь страдал. Потом поежилась – по шее поползли острые иголочки, поднимая дыбом волоски.