– Ужасно, в общем.
Себастиан кивнул, не требуя дальнейших разъяснений, и полез в холодильник.
– Я удивилась, когда ты пришел туда.
– Ты серьезно думала, что я останусь в стороне, когда ты делаешь очередную сомнительную вещь? С газом или без?
– Чего? – переспросила Регина, недоумевая.
Себастиан нетерпеливо вздохнул, хотя не нуждался в воздухе.
– Ну, ты же ночью водички хотела, вот я и спрашиваю: с газом или без?
Регина вздохнула, уязвленная. Стыд опалил ее щеки, окрасив в бордовый цвет.
– Басти, я…
– Не надо, – прервал ее Себастиан решительно. – Так что, ты правда так думала?
– Без газа, – ответила она, смирившись. – Честно, я вообще ни о чем не думала.
– Это тебе свойственно, – поддел ее Себастиан и подал бутылку – уже открытую.
– Вот спасибо.
Холодная вода обволокла горло, подарив желанное облегчение – Регина не заметила, как выпила почти половину, и облегченно вздохнула, ставя бутылку на краешек стола.
Себастиан стоял спиной к ней и глядел в окно. Из-под белоснежного хлопка едва заметно просвечивала белая кожа широкой спины. Из расстегнутого ворота виднелась шея – она вспомнила, как было хорошо гладить ее пальцами.
– Я чую твой взгляд, – мрачно доложил Себастиан, скрещивая руки на груди.
– Извини, – буркнула Регина и отвернулась. Не стоило все усложнять.
– Да ладно, – ответил он. Беззаботность в его голове была фальшивой.
– Ты избегал меня, – выпалила Регина, и сама испугалась своего порыва. Эти слова должны были остаться при ней, засыпанные землей где-то в горле – но вырвались на свободу.
Себастиан дернулся, однако не спешил с ответом.
– Ну, это правда, – сказал он наконец неохотно. – Я пока не уверен, что мне теперь делать и как быть.
Она видела его растерянность – неловкие движения рук, то, как он потянулся к своим волосам, чтобы убрать их со лба. Это было взаимно – Регина не знала, что делать, когда все, чего ей хотелось – стиснуть его в объятиях и оставаться так тысячу лет.
Он был сильным – сделал выбор за двоих, там, где она не смогла. Но как она могла теперь просто сидеть рядом, зная, каким он может быть только для нее – и больше ни для кого другого?
– Расскажи лучше, что ты узнала, – потребовал он, наконец обернувшись и вернув себе самообладание.
– А ты не в курсе? – удивилась Регина. – Я думала, здесь секреты таковыми не являются.
– Кое-что я знаю, – подтвердил он. – То, что проговаривается вслух. Но мне нужно остальное. В конце концов, ты выловила дорогую маму – не каждый может таким похвастаться.
– Я понимаю, ты сердишься на нее, но она просто пыталась выжить… – отчего-то в Регине проснулась острая потребность защитить ее, раз уж больше никто не стал этого делать.
– Я бы сердился, отбери она мою любимую кепочку с пропеллером, – огрызнулся Себастиан. – Но она забрала у меня Рудольфа. Изолировала меня на несколько лет. Игнорировала. Я не сержусь на нее, я просто…
Он вздохнул, так и не договорив, но Регина и так поняла, по сведенным бровям. Он хотел ее ненавидеть, и все-таки не мог – даже теперь.
Во второй раз рассказ дался тяжелее – если в случае с Рудольфом она просто вытаскивала из головы все, что видела и слышала, то теперь, когда сидящий напротив Себастиан хмурился и постоянно пытался прервать ее, чтобы повозмущаться, она ловила себя на мысли о том, что пытается выгородить Корделию и представить ее в наилучшем свете. Может, получилось, а может, и нет – в любом случае Себастиан кривил брови и поджимал губы.
– Да уж, – протянул он, когда она наконец закончила. – Проклинать семью – это сильно. Матушка превзошла себя. И вообще, почему ты ее защищаешь? Она пыталась убить тебя!
– Просто я… – она замялась, уже представляя реакцию. – Я испытываю к ней сочувствие. Не думаю, что она собиралась убить меня в прямом смысле слова – скорее, просто остановить. Она не хотела, чтобы я рылась в делах семьи и узнавала то, чего она стыдится.
– А чего она стыдится? – незамедлительно спросил Себастиан.