Он вздохнул и вернулся назад, тяжело садясь на край кровати и наклоняясь вперед. Серебристые пряди упали ему на лоб.
– Там снега по колено, наверное.
– Мы как-нибудь проберемся.
– Это важно?
– Мне кажется, там есть множество ответов.
– Тогда отведу.
– И Басти пойдет с нами, – добавила Регина быстро.
Рудольф нахмурился.
– Но зачем?
– Милый, – терпеливо произнесла Регина. – Он буквально говорил вашей матери, что смерть выбрала его. Он может не помнить того, что происходило – но что-то там явно случилось. Если есть хоть какой-то шанс, что это сработает, я готова попробовать. И Басти не хочет бросать нас там одних.
Побарабанив пальцами по коленям, Рудольф наконец сказал:
– В таком случае, если ты готова, пойдем вечером. Не станем откладывать такое удовольствие.
Поужинали в тишине.
Регина старалась наесться как следует, чтобы насобирать как можно больше сил, а вот Рудольф едва возил вилкой по тарелке, глядя в никуда – должно быть, вспоминал, как это было в прошлый раз. Она к нему не лезла.
Наконец, закончив по чашке чая, они поднялись из-за стола, облачились в толстые пуховики и вышли в холл, где уже стоял Себастиан – от нечего делать он закатывал и раскатывал рукава своей извечной белой рубашки. При виде Регины он тут же заметно повеселел, и даже дернул ее за шапку, опуская на глаза.
– Волнуешься? – бросил он небрежно.
– Пока нет, – ответила она честно, и не стала спрашивать в ответ – и так было понятно, что он – да. И еще как.
– Привет, Басти, – бросил Рудольф, следуя первым в гараж, а оттуда в пристроенную кладовую. Себастиан только кивнул, не разоряясь на ответы.
Они и раньше не то, чтобы сильно ладили, а теперь все стало еще более натянуто – и причина этого шагала прямо между первым и вторым, служа громоотводом.
Рудольф прихватил ломик, и вскоре уже уверенно, хоть и не особо быстро, повел Регину к часовне – сначала под присмотром фонарей и по очищенным от снега дорожкам, а потом, когда они закончились, ступил в сугроб – и провалился почти до колен.
– Да уж, – проворчал он беззлобно, – зима в этом году снежная.
Где-то за спиной Регины фыркнул Себастиан – ему такие неудобства были нипочем. Продуваемый всеми ветрами, он двигался след в след – но стоило им свернуть и миновать первые деревья, как он напрягся и зафонил тревогой.
– Тебе необязательно идти, – напомнила Регина, морщась от медленно таящего за голенищем сапога снега. – Все будет нормально.
Рудольф заботливо передал ей второй фонарь и двинулся дальше, не встревая в разговор.
– Я тебе уже все сказал, – отрезал Себастиан. – Хватит меня сливать.
– Но тебе же страшно.
– А тебе нет?
Регина промолчала. Среди скелетов деревьев и правда было неуютно.
Гуськом они вышли к аллее и двинулись между покореженными временем стволами; далеко наверху сцепившиеся между собой ветки образовывали арку.
– Наверное, летом здесь потрясающе, – протянула Регина, поднимая повыше фонарь.
– Здесь невероятно, – откликнулся Рудольф с теплом в голосе. – Множество цветов, зелени, пруд. Уже скоро наступит весна, и зацветут первые луковичные.
– Я хочу посмотреть! – воскликнула она воодушевлённо и тихо вскрикнула, когда встревоженный лес сбросил ей за шиворот снег с ветки.
Себастиан гадливо хмыкнул.
– Завали, – посоветовала ему Регина, шаря рукой по шее. Потом накинула капюшон и нагнала Рудольфа, уже остановившегося у цели.
Это была самая настоящая часовня в готическом стиле – с четырьмя шпилями по углам и круглым окном-розой над стрельчатым входом. Практически вся отделка давно обкрошилась, и из-под грязно-белых лохмотьев виднелся потемневший от времени камень. Дверь была заколочена, как Себастиан и говорил.
Неудивительно, что Регина не добралась до нее раньше – из окон дома было невозможно рассмотреть маленькую изящную постройку среди старых деревьев.
– Ладно, – вздохнул Рудольф, перехватил ломик поудобнее и, вручив Регине свой фонарь, принялся отрывать доски. Чудовищный скрип вырываемых ржавых гвоздей ударил по ушам. Регина подошла ближе, чтобы рассмотреть получше. Себастиан топтался тут же.