В ушах нарастал чудовищный гул, легкие отчаянно сжались. Регина всхрапнула, беспомощно повиснув в его объятиях.
Сквозь шум и наползающую темноту в глазах до нее донеслось слабое:
– Регина. Эй, вернись ко мне.
Она не реагировала.
– Давай. Вернись ко мне.
Этот голос – он был ей знаком. Она слышала его каждый день, высокий от еле сдерживаемого смеха и хриплый, по утрам, ласковый, когда он говорил нежные слова и звенящий от гнева.
Регина схватилась за него, как за веревку и потянула – но вместо того, чтобы дернуть к себе, вдруг подалась вперед – и оказалась прямо перед перепуганным Рудольфом. Ее руку все еще сжимал Себастиан, и он был настолько белым, что светился.
– Здесь было кладбище, – вытолкнула из себя Регина, отчаянно кашляя, – Прямо здесь.
– Тихо! – велел Рудольф, поднимая ее и выталкивая сквозь дыру наверх. Насаживая в перчатки щепок и заноз, она вскарабкалась и осела на досках, рыдая от ужаса. Под чудовищный скрип он вылез следом, практически таща за собой Себастиана – он не сопротивлялся, но и не помогал.
Рывком вздернув Регину на ноги, Рудольф поволок ее за собой – прочь из часовни. Она споткнулась, и непременно бы упала, если бы не его руки – он вздернул ее наверх, как куклу, и подхватил на руки.
– Я это уже видела, – как заведенная, повторяла Регина, мотая головой. – Я это уже видела!
Сны, обрывки ее и чужих видений, воспоминания – все наконец встало на свои места. Ворота были прямо перед ней, а она даже не заметила. Огромные, незакрытые, хлопающие створками – Регина крупно затряслась, вдруг услышав их лязг.
– Она ускользает! – воскликнул Себастиан – она все еще ощущала его руку на своей.
Дурнота обрушилась ей на голову с новой силой – и среди черноты проступили лица – десятки, сотни давно истлевших лиц, опустевших глазниц, лишенных плоти. Они были повсюду.
Теперь она увидела. Спустя столько дней полуслепого шатания по комнатам она наконец увидела, кто скрывался здесь.
– Я сейчас вызову врача! – выкрикнул Рудольф.
Ей в лицо ударило тепло, она зажмурилась, скрывая глаза от света люстры. Крупная дрожь продолжала сотрясать все тело, и она всерьез подумала, что может откусить себе язык.
– Сдурел! – рявкнул Себастиан. – Это тебе не простуда, это…– остатки потонули в вате, облепившей голову.
Они уронили ее на диван – и будто сразу в могилу. Регина взвыла и задергалась в непроходящих судорогах, закатив глаза. Она вся утекала, как остатки воды в жадное горло раковины – ни капли на стенках. Она куда-то плыла, может, по трубам в канализацию, а может, куда еще. Ей вдруг перестало волновать, что будет дальше. Отлетающее сознание стало легким-легким, как тоненькое перо.
– Дура! – донесся до нее дикий рев.
Что происходило? Кто кричал? Знала ли она этого человека?
Кто-то схватил ее в кулак и потянул назад, вырывая из жерла трубы, куда она так стремилась. Регина трепыхнулась, сопротивляясь – но он держал крепко.
А потом ей стало холодно – будто швырнули в ледяную воду. Она забарахталась, зафыркала, взмахнула руками и наконец открыла глаза.
С десяток голов склонились над ней – все медные под светом люстры. Они тянули к ней руки, и впервые ничего не забирали – наоборот, отдавали все то, что успели накопить.
Себастиан – это же был он? – стоял ближе всех, и касался рукой ее лба.
– Давай, дурочка, – прочитала она с его губ.
Регина блаженно улыбнулась, глотая силу так, как пьют желанную воду из бутылки, а потом закрыла глаза, погружаясь в темноту – на этот раз совсем другую.
Глава 27
Медленно переставляя ноги, Регина подошла к библиотеке – и двери растворились, стоило ей коснуться их рукой. Высокие стеллажи нависли над головой, все равно что путающиеся между собой кроны вековых деревьев. Регина пробралась между ними по узкому проходу, вышла к дивану у окна и присела, подобрав под себя босые ступни.
Сидящая в кресле напротив Вероника подняла на нее глаза – удивительно похожие на глаза Рудольфа. Ее белые сухие волосы чуть заколыхались над плечами, когда она наклонила голову, с улыбкой рассматривая Регину. Черты ее лица были совсем нежные, еще не растерявшие легкую припухлость на щеках, однако под запавшими глазами чернели синяки, и на лбу уже показалась первая горизонтальная морщинка; должно быть, она часто хмурилась и поднимала брови. Тонкие пальчики рассеянно перебирали длинные рукава свитера: подворачивали манжеты, потом разглаживали обратно и поддергивали торчащие нитки.