Регина покачала головой – она отказывалась ей верить. Как она могла быть в порядке? Ей было всего шестнадцать, она не успела не то, что насладиться жизнью – едва попробовала ее. И оказалась втянута в такие ужасающие события, и…
– Хватит, – обрубила Вероника ее скорбные мысли. – Я была счастлива в этом доме и с этой семьей. Остальное уже мелочи. А теперь тебе надо собраться и решить дело – раз уж ты такая жалостливая и сочувствуешь мне.
– Что же мне делать? – растерянно прошептала Регина.
Вероника фыркнула.
– Вот бы было хорошо, да? Если бы каждый раз кто-то сильный и смелый приходил и говорил тебе, как поступить, чтобы не сделать хуже.
Ей было нечего сказать. Поджав губы, Регина смотрела за ее мрачным весельем.
– Ты ведешь себя совсем как Серена, – не выдержала она наконец и высказалась.
– Ну, в этом есть смысл, – пояснила Вероника, отсмеявшись. – Она нравилась мне больше остальных. Всегда говорила то, что думала, не боясь меня обидеть. Рудольф много со мной возился.
Это было на него похоже – он и с Региной возился, порой даже чрезмерно, но всегда искренне и от всего сердца. В этом скрывалась его огромная сила.
– Я пока не знаю, что он решит делать со всем этим на правах хозяина, – она обвела рукой поле.
– Уверена, он что-нибудь придумает, – беззаботно ответила Вероника. – Так или иначе, не думаю, что его заденет – в конце концов, он не Блэквуд.
Она вдруг бросила короткий взгляд на запястье, будто поглядела время – но часов на ней не было.
– Ты долго валяешься, – заявила она. – Пора бы и проснуться, а то кое-кто тебя заждался!
Регина растерянно вытаращилась на нее и потерялась в смеющихся глазах – светлых-светлых, почти как снег, что медленно падал и опускался прямо на ее плечи и терялся в волосах. Она была такой красивой прямо сейчас – совсем как ангел. Только не хватало крыльев за плечами.
– Ну что ты? – поторопила ее Вероника и вдруг легонько толкнула. – Просыпайся!
И Регина проснулась – вздрогнула всем телом и открыла глаза, тут же об этом пожалев – узкая полоса солнечного света скользнула прямо в глаза, не остановленная неплотно прикрытыми шторами. Регина оглянулась, не обнаружила никого в комнате и осторожно села, чувствуя ломоту в теле. Пошарив подслеповатыми глазами по тумбочке, она нашла стакан с водой и с наслаждением осушила его, облизывая пересохшие губы. Не помогло: жажда утихла на пару мгновений, чтобы разгореться с прежней силой.
Итак, она снова была в сознании – и кажется, даже почти в порядке. Во всяком случае, ничего, кроме боли в мышцах, не беспокоило.
Очки нашлись на привычном месте. Чья-то заботливая рука разместила их на краешке тумбы, чтобы было просто найти, протянув руку.
Стеная, Регина отодвинула в сторону толстое одеяло и спустила ноги на пол, проваливаясь ступнями в длинный ворс.
Тихо скрипнула дверь, и в комнату вошел Рудольф, держа в одной руке чашку, а во второй – утреннюю газету. При виде Регины он тут же поспешил к кровати, небрежно оставив ношу на комоде. Пахнуло пролитым кофе.
– Регина! Как ты? Что болит? Я могу вызвать врача, принести обезболивающее, – он посмотрел на тумбочку, – или еще воды.
– Не суетись, я в порядке, – попросила Регина, выдавив из себя улыбку. – Вот кофе был бы кстати.
Рудольф облегченно вздохнул и принес ей свою чашку, а после уселся в кресло. Регина поблагодарила его и с наслаждением сделала несколько глотков. Горячий кофе горьким комком рухнул прямо в пустой желудок и заставил поморщиться.
– Себастиан все мне рассказал, – сообщил Рудольф, потирая подбородок. От Регины не укрылся его утомленный вид; мешки под глазами стали еще больше, и отдавали болезненной синевой. – Признаться, меня пробирает дрожь, стоит только представить, на чем я стою.
Она кивнула с пониманием, однако не разделила переживаний; отчего-то ей было спокойно. Ни единой тревожной мысли не билось в голове, хотя Регина помнила, как во сне ожидала их появления едва ли не со страхом. Может, они не пришли, потому что она поговорила с Вероникой и теперь все знала, и это давало возможность все завершить; или же она просто устала бесконечно беспокоиться и наконец достигла смирения.