Вдвоем они устроились на диване, соприкасаясь коленями, и одновременно потянулись к коробкам.
– Как работа? – поинтересовалась Регина, выбрав себе цыпленка в кисло-сладком соусе с рисом. Рудольф пожал плечами.
– Как обычно. Проводил собрание молодых предпринимателей. Их идеи интересны, но воплощение хромает. Каждый год мы устраиваем конкурс, и лучший проект получает грант, которые помогает покрыть все расходы.
– Я думаю, твой вклад станет для них огромным подарком судьбы, Рудольф, – сказала Регина, не скрывая своего восхищения. – Мне кажется, если бы ты решил баллотироваться в губернаторы города, то набрал бы сто процентов. Ты столько делаешь для этого города.
– Меня не интересует власть, – судя по виду Рудольфа, ковыряющегося в коробке палочками, его и впрямь больше интересовала лапша, чем политика, – мне нравится быть тем, кто я есть. Это мое место, и другое мне не нужно. Как продвигается твоя статья?
– Я бы сказала, что есть замашки на научную работу. Исследование влияния готики на Блэквуд-хаус, или что-то в этом роде.
– Но это не чистая готика, ты же видела, половина спален – чистое рококо! Да и плитка в холле тоже не оттуда.
– Я бы поспорила, скорее, барокко. И не ты ли утверждал пару дней назад, что весь дом в едином стиле?
Его невинная улыбка могла заставить ее сделать все, что угодно. Он набил рот лапшой, тщательно прожевал, и только потом ответил:
– Возможно, это был мой способ задержать тебя здесь? К тому же, какая разница, рококо или барокко?
– Ты серьезно сейчас?!
Еда была отставлена на столик – Регина полезла в интернет, собираясь искать доказательства своей правоты, и Рудольф последовал ее примеру. Гостиная наполнилась сосредоточенным сопением, и спор возобновился.
– Смотри, барокко – симметричный стиль с контрастными цветовыми решениями, а в рококо все наоборот.
– Что-то я не припомню, чтобы в голубой гостиной был контраст, там все одного оттенка! И вообще, как человек, живущий здесь много лет…
Он пустился в долгие пространные объяснения, размахивая руками – Регина слушала вполуха, рассматривая его порозовевшее от выпитого лицо и нервные пальцы, прекрасно зная, что Рудольф нагнетает спор ради веселья – она все еще была историком и могла отличить один стиль от другого.
Несмотря на то, что осень еще не успела сковать все своим холодным дыханием, горящий камин оказался очень кстати – в особняке нашлось место и для сквозняка, заставляющего зябко поджимать ноги. Где-то посреди очередных сомнительных аргументов Рудольф нашел минутку, чтобы набросить колючий клетчатый плед ей на колени.
Они зависли на мягком диване допоздна, подливая в высокие бокалы, и продолжая спорить, перейдя от интерьера спален к обсуждению окон, которые уж точно были готическими, Рудольф, это же очевидно.
– Я даже не вспомню, когда здесь в последний раз было так весело, – признался Рудольф, отставив за диван пустую бутылку – брякнув о свою соседку, та встала на место. – Спасибо, что согласилась. Это для меня много значит.
Регина посмотрела на него сквозь бокал, украшенный бордовыми потеками. Для такого действия пришлось немало постараться – она была изрядно пьяна.
– Я рада быть здесь и спорить с тобой.
Он прищурился, внимательно глядя на нее.
– Вероника тоже обожала со мной спорить.
Регина смутилась.
– Прости, мне не стоило…
– Все в порядке. Я с удовольствием поспорю с тобой.
Они замерли друг напротив друга – Рудольф смотрел неотрывно, не моргая. Регина медленно подняла руку и щелкнула пальцами, заставив его вздрогнуть и наклониться еще ближе, так, что она почувствовала на своих губах частое поверхностное дыхание.
В следующий момент его губы коснулись ее.
Мир не взорвался, планеты не столкнулись, гром не грянул – это был просто Рудольф со своим умопомрачительным запахом, всклокоченными волосами и тонкими пальцами на ее затылке.
Регина потянулась к его шее, коротко тронула острые позвонки, и зацепилась на расстегнутом воротнике рубашки.