И только Рудольф оставался неизменным: ни единой искры смеха в глазах, ни единой мягкой ухмылки.
Регина знала его совсем не таким.
Расставив фотографии в прежнем порядке, она окинула взглядом результат – ей не хотелось, чтобы Рудольф знал, что она что-то искала. У него и без того было слишком много причин для головной боли, не хватало еще задаваться вопросами о том, что она ищет.
Прижав пальцы к губам и покусывая кончики ногтей, она уселась на диван – ровно на то место, где в ее сне сидел Себастиан.
Подумать только: практически все, кто раньше здесь собирался, теперь были на кладбище.
Человек может увидеть во сне лица только тех, кого встречал. Должно быть, Регине попались их фото в какой-нибудь газете в библиотеке: среди стопки листков об архитектуре попадались и те, что были посвящены трагедии. Иначе откуда она знала, как они выглядели, если обнаружила рамки только сегодня? В главной гостиной не было ни единого фотопортрета – только те, что написали художники, и никого с этой полки там не было.
Лица с фотографий равнодушно наблюдали за тем, как она ерзала на диване, слишком взволнованная, чтобы сидеть смирно.
Какими они были – члены семьи Блэквуд? Любили ли китайскую еду так же сильно, как Рудольф? Работали ли на благо компании? Получили ли высшее образование или не успели? Что о характере, об увлечениях?
Регина похрустела пальцами, глядя на жадный блеск камней.
Интерес к семье становился нездоровым. Зачем ей нужно было знать хотя бы что-то о тех, кто давно умер? Почему это вообще имело хоть какое–то значение? Был важен лишь Рудольф, так хорошо прижимавшийся к ее губам в их первый совместный вечер в Блэквуд-хаусе, обнимающий ее, пока они валялись на диване после ужина, спорящий обо всякой ерунде, делящийся деталями работы и плачущий в розовой спальне. Как тарелка, разбившаяся на осколки, но сметающая сама себя, склеивающаяся часть за частью. Восстанавливающаяся.
Она не планировала крутить с ним никакие интрижки, но он потянулся к ней, и Регина встретила его на полпути и думала об этом каждый божий день.
Рудольф же вел себя как обычно – то есть, доброжелательно, сдержанно-нежно. Была ли это разовая акция, порыв под влиянием волны эмоций? Или он ждал каких-то действий от нее? Или собирался сделать что-то сам? У Регины не было ответа ни на один вопрос, и спрашивать она не собиралась – к чему драконить себя? Скоро она уедет и оставит его позади.
Почему-то одна мысль о том, что она больше не увидит его бледное лицо, заставляла ее внутренне содрогаться.
Пальцы заскользили по бархатной обивке, поднимая короткий нежный ворс, добрались до подлокотника и нырнули в узкую щель, до конца и чуть вперед, и самые кончики нащупали что-то холодное.
Вздрогнув, Регина вытащила на свет мелкую монетку, сверкнувшую новеньким боком под острым солнечным лучом, повертела ее перед глазами, а потом положила на край стола, рядом с потрепанной колодой карт. Была ли она здесь раньше?
Если бы только она могла заснуть так, чтобы вернуться туда на минутку и посмотреть еще раз. Всего лишь на минутку…
Поддаваясь порыву, она легла на диван, растянувшись на спине, и сложила руки на груди, принимаясь медленно вдыхать и выдыхать, как учили на медитациях.
Важно сохранять глубокое спокойное дыхание. И расслабиться – медленно, по одной мышце: сначала шею, потом плечи и спину, поясницу и бедра, ноги… Ступню свело судорогой, и Регина, охнув, с трудом разогнула ее обратно. Новая попытка, на этот раз спокойнее, медленнее.
Сердце отчего-то ускорилось – пульс испуганной птицей забился прямо ей в ладони, заставляя содрогаться ребра. Регина не сдавалась, зажмурилась крепче, и тут почувствовала, но совсем не то, что хотела – откуда-то из-за дивана вынырнула, извиваясь лентой, головная боль, и тут же обвила ее голову, сдавив с такой силой, что Регина не выдержала и прижала ладони к пульсирующим вискам, тщетно стараясь собрать воедино рассыпающиеся на части мозги.
Она плотнее обхватила голову – кольца на пальцах издевательски зазвенели, цепляясь одно за другое. Сквозь шум крови в ушах она вдруг отчетливо услышала тихий смех и тут же села, с трудом подавив накативший приступ тошноты.
– Кто здесь?
Тишина стала ей ответом. Тяжело дыша через нос, Регина встала, добралась до дверей и выпала в коридор – никого, только солнце гоняло цветных зайчиков, заглядывая через витражное окно.