– Этого не может быть, – произнес он слабо, когда Регина принялась по одному разжимать его окоченевшие пальцы.
– Почему? – спросила она, забрав колоду.
Рудольф поднял на нее красные глаза и глухо ответил:
– Потому что эти карты сгорели вместе с Сесиль. Скажи мне, Регина: ты что-нибудь здесь видела? Что-то, чего не должна была?
Она подумала о своем сне. Подумала о смехе, от которого в жилах стыла кровь. О том, как холодный сквозняк трогал волосы на затылке. О том, как собаки за окном не замолкали ни на минуту, до тех пор, пока неизвестный хозяин не велел им заткнуться, и о щенке, которого никто кроме нее так и не увидел.
Руки Рудольфа были горячими и мокрыми.
– Нет, – ответила Регина, внутренне содрогнувшись. – Клянусь, я ничего не видела.
Рудольф кивнул, а потом разразился глухими рыданиями, и Регина ничем, совсем ничем не могла ему помочь.
Глава 7
Говорят, что ароматы лучше всего пробуждают воспоминания.
Регина точно знала: это правда, неоднократно проверенная.
В ее крошечной квартире, где каждый сантиметр пространства был заполнен функционалом до самого предела, для флаконов выделился целый ящик в спальне. Там ничего больше не стояло, только туалетная вода и духи – флаконы большие и маленькие, прямые и пузатые, всевозможных цветов.
Когда становилось совсем плохо, и от тоски хотелось распахнуть окно и выть на луну, она открывала ящик и вытаскивала флаконы на свет: медленно, по одному.
Этот аромат носила на себе мама – не изменяла ему всю свою жизнь, с юных лет. С ноткой Востока и красных цветов, он теплый, обволакивающий так же надежно, как и ее объятия.
Вот так пахла ее самая большая любовь – та самая, после которой сердце превратилось в фарш, а потом и в пепел. Костер, кислота ягод на языке и свежая древесина где-то в самой середине. Регина не знала, что зло может пахнуть так соблазнительно.
Отпуск за границей, первая большая зарплата, желание побаловать себя «просто так» – у Регины на любую главу жизни имелся тот самый аромат, сопровождавший ее, записывающий на подкорку сознания слова, мысли и, в конечном итоге, воспоминания.
Только в последние несколько лет ничего нового в ящике не появлялось – Регина не изменяла одному и тому же аромату – тяжелому, с вишневым шлейфом и горьким миндалем. Он пах ликером, если принюхаться. Это запах ее стабильности, того, что ее больше нельзя было сломать и не согнуть: она каменная, правда, каменная.
***
После того, что случилось прошлым вечером, она думала, что между ними повиснет неловкость и подозрения – было бы логично предположить, что именно Регина оставила на столике колоду. Но Рудольф, должно быть, понимал, что она этого не делала, так что никаких обвинений не выдвигал, а когда наконец перестал рыдать, то предложил спуститься вниз и как следует надраться, чтобы справиться с сегодняшними эмоциями. На том и порешали: спустя бутылку виски жизнь стала немного проще и приятнее, а еще размытее, и когда они наконец разбрелись по спальням, Регина уже не помнила, из-за чего каждый из них устроил плач. Это определенно было к лучшему.
Перед тем, как утонуть в лебяжьем пухе подушки, она подумала о том, что впервые за так много лет ощущала себя чем-то большим, чем просто механической куклой, которая тащится изо дня в день, едва переставляя свои тяжелые неуклюжие ножки. Впервые она чувствовала, как в пластиковой груди, пока еще неровно и неуверенно, но бьется сердце.
Впервые она была готова полюбить жизнь.
А утром проснулась от криков. Ужас ударил по голове тяжелым молотком: Рудольф кричал ее имя, истошно, уже сорвано, и его вопли слышались даже через несколько дверей и длинный коридор. Путаясь в одеяле и в собственных ногах, Регина скатилась с постели, и как есть, в пижаме, босая побежала на звук, прижимая руки к ходящей ходуном груди.
Рывком ворвалась в его спальню, запнулась за разбросанные тапки и едва не рухнула у ванной комнаты, за дверью которой повисла гробовая тишина.
– Рудольф!
Она подергала дверь – заперто.
– Неужели! – раздался из-за двери недовольный голос. – Я уж думал, что здесь и останусь. Замок заело, я застрял.
– Ты дурак?! – крикнула Регина, не сдержав эмоций. – Я чуть не умерла от страха!