Кончики пальцев закололо, когда она наконец нашла в себе пару жалких крошек силы, подняла руки и оттолкнула его подальше от себя – скорее энергетически, чем физически. Поддавшись инерции, Себастиан отступил на пару шагов, с недоверием оглядывая проделанный маршрут.
– Что это значит?
В его глазах плавало недоумение вперемешку с обидой – подумать только, он и вправду был обижен на то, что она оттолкнула его!
– То и значит, – произнесла Регина, надеясь, что голос дрожит не слишком слышно.
– Так значит, ты все-таки что-то можешь! – торжествующе воскликнула Серена.
Сесиль качала головой, как болванчик. Ее волосы мягкими волнами разливались по плечам. Неожиданно она подняла глаза и равнодушно сказала:
– Сисси не хочет, чтобы Регина уходила. Она ее привяжет.
– Нет! – поспешно воскликнул Себастиан. – Или она никогда нам не поможет.
Регина устало выдохнула и села на кровать, потирая виски: находиться с ними рядом так долго было тяжело – сами того не понимая, они постоянно тянулись к ней в поисках энергии, которую можно было бы забрать. Камни в кольцах потихоньку нагревались, отталкивая их невидимые призрачные пальцы.
– Слушайте. Я правда не умею. Я сделала это один раз много лет назад, случайно. И больше не получалось. Я не тот, кто вам нужен.
– Может, нам было бы достаточно узнать правду, – не сдавался Себастиан.
Ей было жаль его: готовый сражаться даже спустя столько лет, он бился головой об лед.
– Правда в том, что ночью замкнуло старую проводку. Вы задохнулись во сне. Здесь нет никакой тайны, я прочитала это в газете. Она лежит на столе, вы можете убедиться.
– К черту эту правду! – воскликнула Серена. – Вся моя семья умерла – кроме Рудольфа. А потом Вероника.
Они впервые упомянули ее имя.
– Что Вероника? – переспросила Регина.
Серена вздохнула – хотя ей вряд ли был нужен кислород. Вина проскользнула по ее синюшному лицу.
– Она была такая же, как ты. Видела нас, слышала нас.
Регина похолодела. Такая же?
Неожиданная догадка пронзила ее насквозь.
– Так это вы ее убили...
Рудольф терзал себя день за днем. Он не успел понять, он не успел помочь. А правда была ему попросту недоступна.
– Неправда! – закричала Сесиль истерично. – Неправда! Она сделала это сама!
– Вы убили ребенка… - выдавила Регина из сдавленной тисками груди, встала на ноги и с неожиданной силой схватила чемодан, одним рывком дотаскивая его до двери. Бросила там, влезла в пальто и намотала на шею шарф.
– Регина, – умоляюще протянул Себастиан, но она даже не посмотрела на него, забрала последнюю сумку и вышла из комнаты, стремительно направляясь к лестнице.
Вероника была такой же, вот только не имела никакой защиты. Они питались ей столько, сколько хотели, до тех пор, пока от нее не остался один скелет, обтянутый бумажной кожей, да седые волосы. И когда Рудольф попытался ее спасти, было слишком поздно – у нее не осталось ни капли сил.
Элоиза не зря сказала, что она давно умерла – только сердце все еще качало холодную кровь, пытаясь продлить существование еще на один вдох.
И она еще вздумала их жалеть!
Если бы она могла, она отправила бы их на самый глубокий круг ада.
Давясь клокочущей в горле обидой, она выскочила на улицу, хватая губами холодный воздух со снежным привкусом: начиналась метель.
За неделю погода окончательно перешла на зимнее настроение, и теперь все дорожки были покрыты тонкой ледяной коркой, а трава скрылась под жесткой белой крупой. Скользя по камням, Регина добралась до машины, где, прислонившись спиной к дверце, ждал Рудольф – в теплом длинном пальто, с поднятым воротником. Кончики ушей покраснели, не защищенные белесыми прядями.
– Все нормально? – спросил он, подняв брови.
Она утерла перчаткой мокрые глаза и поспешно кивнула.
– Все хорошо. Давай покончим с этим. Не люблю долгие прощания.
Всю дорогу до вокзала они молчали. Рудольф вел машину медленнее обычного, и был мыслями явно не здесь. Регина его не беспокоила: прислонившись к стеклу, она смотрела на обнаженные дубы и вязы, исхлестанные ветром, и чувствовала себя совершенно несчастной.