Вообще же, Мухановский был фигурой одиозной. Он греб наркоту мелким оптом у нигерийцев, но, сам того не ведая, под бдительным оком ФСБ, неразумно полагая себя при этом в полной безопасности. Последнее время Альберт не радовал Центр новостями, но…
Совсем недавно некая Зося, подруга Мухановского, жаловалась ему, что менты порезали каналы, по которым она получала порошок, на что он отвечал, распушив перья, что его-то каналы легавым не достать и обещал ей подкинуть зелье в воскресенье или в субботу. Сегодня была пятница. А вчера, как следовало из записей очередного телефонного разговора, подопечный назначал встречу какому-то Мабуно в ночном клубе «Фугас»… Владимир посмотрел на часы и ускорил шаг. Программа на сегодняшний вечер, похоже, обретала четкость.
Войтовский возник возле дверей «Фугаса» неожиданно, как, впрочем, он обычно и появлялся. Вот только что на этом месте никого не было, и вдруг он появляется, словно сгустившийся из окружающей тьмы.
— Ну, что у нас плохого? — сумрачно осведомился он, окидывая взглядом автостоянку и зеркальную дверь с эмблемой, изображавшей взрыв, что загоралась алым пламенем над входом в клуб через каждые полминуты.
— У Амбассадора здесь сегодня встреча с поставщиком, — тихо произнес Ривейрас, подходя к двери.
— А что на Никольской?
— Пусто.
— М-да, — хмыкнул Михаил, толкая золоченую дверную ручку. — Весьма занятно. Но могу тебя обрадовать, начальство дало полную лицензию на расследование этого дела. Так что мониторинг мониторингом, а наша задача выяснить, где тут, так сказать, собака порылась, ну и, понятно, обратить все к чести и славе, как писали Стругацкие, «герцога Алайского и правящего дома».
Зал, уходивший воронкообразно вниз, действительно наводил на мысли о затянувшейся артподготовке. Во всяком случае, мелькание огней и грохот, заполнявшие его, напоминали позиции немцев за час перед сражением на Курской дуге. Вокруг трех полированных фаллоиммитаторов, вмурованных в пол, в бешеной пляске крутились слегка одетые девицы, обезумевшие от невозможности взобраться на самый верх. Чуть поодаль от них расположился странного вида молодой человек в блистюльках, видимо, комментируя безобразное поведение танцовщиц.
— М-да, — еще раз пробормотал Войтовский, обведя взглядом зал. — Вон тот столик в углу нас устроит.
Они уселись вокруг пластиковой шайбы и, заказав подпорхнувшей официантке сухой мартини, принялись созерцать то, что удавалось увидеть в редкие промежутки вспышек алого и желтого света.
— Где наш клиент? — пробурчал таежный призрак, склоняясь к плечу своего напарника.
— Лево тринадцать градусов, возле грудастой блондинки разодетый фраер.
— А где поставщик?
— Пока не видно. Придется подождать, — поморщился от громкой музыки Ривейрас. Между тем, великое сидение затягивалось. Лощеный, как президентский «роллс-ройс», Амбассадор непринужденно веселился среди разнокалиберной молодежи, в великом возбуждении сошедшей со страниц прошлогодних модных журналов.
— Говоришь, Никольская пуста? — чуть наклонившись к Владимиру, переспросил Войтовский. Поскольку к спиртному он относился более чем холодно, то непочатый бокал с золотистым напитком интересовал его, более, с точки зрения игры света, чем качества содержимого.
— Пуста, — кивнул в ответ Ривейрас, не спуская глаз с подопечного.