Он перевернул страницу досье. “Рост 188, телосложение атлетическое, вес ориентировочно девяносто пять килограмм, глаза темно-карие, над правой бровью небольшой шрам, волосы черные. “Интересно было бы посмотреть на чеченца — голубоглазого блондина!” — хмыкнул контрразведчик. “Зубы, Бог с ними, на черта мне сдались его зубы!” “Особые приметы: татуировка на правом плече — эмблема ВДВ с цифрами восемьдесят два — восемьдесят четыре; над правым запястьем татуировка — две поставленные гильзы, на левом плече татуировка — череп в десантном берете с кинжалом в зубах, подпись “Герат”. “Чрезвычайно ценная информация, " — Повитухин закрыл папку. Последняя запись в ней гласила: ”Пропал без вести после боя возглавляемого им отряда с частями Федеральных войск южнее Ведено семнадцатого марта тысяча девятьсот девяносто пятого года. Предположительно, убит (пять тел, обнаруженных в километре от места сражения, сильно обожжены и идентификации не подлежат). Однако, судя по вооружению, обнаруженному при них, одно из тел может принадлежать Ризвану Санаеву.)” А может и не принадлежать, — вздохнул майор. — Во всяком случае, с той поры никаких новых известий о деятельности Санаева не поступало. Но это ничего не значит, — он еще раз открыл дело, рассеяно перелистывая страницу за страницей. — Он вполне мог лечь где-нибудь на грунт и ждать своего часа. Наверняка, пути отхода были подготовлены заранее. На группы ФСБ, сопровождающие ядерные боеголовки, спонтанно не нападают. Но где теперь тот Санаев, где теперь тот Артист — до скончания века не найдешь! Как не крути, а без четкой информации из Центра совершить такую акцию невозможно. Будь ты хоть семи пядей во лбу, но вычислить маршрут и организовать перехват без наводки нельзя. Значит, вывод один — необходимо возвращаться в Москву и искать там, среди людей, имевших доступ к информации или к организации конвоя, а так же среди их родных, близких, любовниц, и любовников этих любовниц”. Круг возможных источников утечки информации увеличивался и множился, как круги на воде.
Повитухин отложил Дело и снял телефонную трубку. После нескольких гудков до него донесся голос полковника Рамазанова:
— Слушаю вас, да.
— Рамазан Рамазанович, Повитухин на проводе. Не подскажете, сегодня на Москву что-нибудь летит?
— Через час грузовой борт в Чкаловск.
— Зарезервируйте для меня три места.
— Что, уже летишь?
— Дела, Рамазан Рамазанович.
— Ну, дела, так дела, — отозвался полковник. — Выезжай на аэродром, сделаем тебе места.
Глава 15
Судьба Алексея Полковникова определялась формулой из старых шпионских кинушек: ”Он слишком много знал”. Причем, все, кто был знаком с ним достаточно долго, могли побожиться, что слишком много он знал едва ли не с пеленок.
В школьные годы это неоценимое качество порою оказывало Алексею дурную услугу. Когда во время урока маленький Алеша вдруг начинал рассказывать учителю о таких тонкостях предмета, о которых почтенный мэтр отродясь не знал, а то и и забыл, настроение у наставника портилось надолго.
Время уроков он делил между решением кроссвордов, шахматных задач и новинками литературы. В какой-то мере эти новинки и определили жизненный путь Алексея. В один прекрасный день военрук школы, бывший генштабист, изъял у нерадивого ученика забористый американский детектив и суровым тоном велел зайти к нему после уроков. Когда же, дождавшись последнего звонка, мальчик заглянул в кабинет НВП, то застал своего преподавателя погруженным в чтение реквизированной книги.