Поблагодарив старшего лейтенанта, офицеры подхватили свои вещи, и бодро зашагали к трассе. В отличие от московских шоссе, забитых иномарками, дорога, тянувшаяся мимо аэродрома, по количеству старых советских автомобилей вполне напоминала путь в “светлое будущее” застойных времен. Картину меняла лишь хищная зеленовато-бурая туша БМП с повернутым в сторону трассы пушечным стволом, притаившаяся в распадке ближайших холмов.
Ждать пришлось недолго, и тупорылый ГАЗ-66 затормозил возле голосующих офицеров.
— Куда вам? — поинтересовался водила в зеленом армейском ватнике без погон.
— До развилки на Гупаловскую подвезешь?
— До развилки? — водитель почесал лохматую голову. — Можно и до развилки. Залазьте!
Войтовский забрался в кабину, а Ривейрас полез в кузов, забитый мешками с картошкой. Устроившись с относительным комфортом, он заложил руки за голову и, чтобы не думать о гуляющем в кузове холодном ветре, о предстоящей операции, о проклятых боеголовках, постарался сосредоточиться на чем-нибудь милом и приятном. Он вспоминал жену, всхлипывающую на кухне, когда он, заскочив домой буквально на несколько часов перед вылетом, вдруг, ни с того, ни с сего ринулся искать дембельский альбом, и, аккуратно вырезав из него одну из фотографий, сунул ее в нагрудный карман куртки. Сын пошел в этом году в первый класс, и теперь, по секрету от матери, копил оставшиеся от завтраков деньги, чтобы купить папе ко дню рождения бронежилет, такой же, как в кино… Владимир зябко поежился. Как ни крути, теплее от этих мыслей не становилось.
— Вам куда от развилки? — спросил в это время его напарника водитель грузовика.
— В станицу, — коротко ответил Войтовский.
— Да-а, — протянул водитель. — Тогда, считай, вам повезло. Я как раз туда еду. — Он замолчал и, повременив немного, спросил: — Закурить, часом не найдется?
— Найдется. — Капитан вытащил из кармана пачку “Родопи”. — Угощайся.
Шофер кивнул и вытащил из пачки пару сигарет.
— Не возражаешь?
— Бери, не стесняйся.
— А в станицу к кому? — затягиваясь табачным дымом, произнес парень.
— Мне б из Пластунов кого найти, — неопределенно ответил Войтовский.
— Эка, сказанул! — Усмехнулся водила. — Это тебе и ехать никуда не надо. Вот он, я, Никита Пластун. Прошу, как говорится, любить и жаловать.
— Пластун? — переспросил его пассажир.
— Так точно. Да ты, капитан, не журись. У нас в станице, кто не Гупаловы и не Юхименки, то, почитай, все Пластуны.
— А Валерий Пластун у вас там есть? — печально вздохнул Михаил, понимая, что если не назвать имени, ему, пожалуй, придется иметь дело с доброй сотней разновозрастных Пластунов.
— Валерий, — на минуту задумался его собеседник, — есть. Аж три. Тебе какой нужен?
— Ну-у, эдак с меня ростом, — пояснил Войтовский.
— А-а, Валерка! — догадался Никита Пластун. — Он мне по отцу четырехъюродный брат, а по матери — двоюродный дядя, — продемонстрировав глубокие познания в области переплетения генеалогических лиан, он с простодушной хитрецой уставился на офицера. — Да только он здесь сейчас не живет.
— Не живет? — озадаченно посмотрев на него, переспросил Войтовский.
— Не-а! — покачал головой водила. — Почитай, года два в станице не объявлялся. Так что, ежели чего надо, ступайте к Колюхе, младшаку его, может, он чем поможет.
— А Колюху этого где искать? — Со скрытой недоверчивостью осведомился Войтовский.
— А чего его искать? — пожал плечами Никита. — Он в заповеднике лесником служит. Так что, коли соль и спички у него еще не кончились, там, в горах, в лесу и сидит.
— Послушай, Никита, — обратился к нему капитан, — я так понимаю, ты человек вольный, не мог бы ты нас до Валеркиного младшака довезти?
— А чего ж? — хмыкнул Пластун. — Коли на лыжах ходить умеете, можно и сводить. Картоху мне разгрузить поможете, так и до вечера там будем.
— Согласен, — кивнул Войтовский.
— Ну, тогда по рукам.
Никита не обманул. Когда начало темнеть, лыжники увидели перед собою бревенчатую избу-пятистенок, темнеющую впереди на лесной опушке.
— Света нет, — тихо, но так, чтобы слышал идущий рядом Войтовский, проговорил проводник. — Да и Шахрай не лает. На дальний балаган, что ли, пошли, — задумчиво предположил он.
— Может и пошли, — откликнулся Войтовский. — Вон лыжня идет, — он ткнул палкой в сторону леса.