«Я уверена, Софи с удовольствием проведёт с тобой время, если ты сможешь». Она взялась за ручку входной двери и тихо добавила: «И я бы тоже».
Ник стоял и смотрел ей вслед, понимая, что она это заметила, по покачиванию бёдер. И вдруг ему представилось движение другой женщины, совсем не похожее на Лизу. Длинноногой и сдержанной, демонстрирующей менее откровенную женственность. Более утончённой и каким-то образом бесконечно более привлекательной.
И если раньше он без колебаний заявлял, что предпочитает миниатюрных блондинок, то теперь его вкусы сместились в сторону рыжих. Высоких, чуть более высокомерных рыжеволосых, с холодным, проницательным взглядом и сухим чувством юмора. Но что это значило для Софи?
«Черт», — сказал он.
Дверь в главное здание открылась за его спиной. Он обернулся и увидел, как Поллок с нескрываемым любопытством наблюдает за его изумлением.
«Рад, что застал тебя, парень», — сказал он, протягивая листок бумаги. «Мы, возможно, видели…»
109
Грейс смотрела сквозь французские окна на дождь. Резкая перемена погоды соответствовала её настроению. За считанные минуты обычно яркий пейзаж превратился в бесформенное монохромное пятно в тумане.
Рационально она понимала, что её нынешнее недомогание – это сочетание отсроченного шока и горя, а также последствий черепно-мозговой травмы. Первые несколько дней после выписки из больницы она в основном спала, давая восстановиться хотя бы физическому состоянию. Её отпустили на две недели с возможностью продления. Она понимала, что её психологическое состояние могло бы восстановиться быстрее, если бы она сразу же вернулась в строй.
Теперь ее одолевали сомнения.
Макс не помог, хотя и с самыми благими намерениями. Позади неё на журнальном столике лежали глянцевые рекламные проспекты богато украшенного «Гранд-отеля» во Флоренции – часть его плана постепенно сломить её сопротивление. На этот раз его неудобные мужские инстинкты оказались защитными .
«К чему тут хандрить?» — уговаривал он. «Поехали со мной во Флоренцию, дорогая. Когда вернёшься, будет время обо всём этом подумать. А если этот Бленкиншип тебя и правда не ценит, почему бы просто не послать его к чёрту?»
В тот же день, когда Бленкиншип был назначен исполняющим обязанности главы криминалистического отдела, она узнала, что её отстранение отменили, но он так и не вышел на связь. Даже чтобы узнать.
за её здоровьем. Грейс, которую правильно воспитали отправлять благодарственные письма по любому поводу, не могла не чувствовать себя обделённой.
Стуки дождя, барабанившие по световым люкам над жилой зоной, заглушали звук приближающегося автомобиля, поэтому первым предупреждением для нее стал дверной звонок и привычный нерешительный лай Тэлли.
Она обнаружила Ника на пороге своего дома, сгорбившегося, уткнувшись в поднятый воротник пиджака, и у нее не было иного выбора, кроме как пригласить его войти.
«В Пенрите было солнечно», — начал он. Он кивнул в сторону плюща, стряхивая с себя лишнюю воду. «Веб-камеры больше нет?»
"Незачем."
«Мы его еще не поймали, Грейс».
«Может, и нет», — согласилась она, ведя его вперед, — «но у тебя есть пистолет».
Она отметила, что он сразу увидел брошюры и пару пустых кофейных чашек, но не стал это комментировать.
«Мы отследили серийный номер «Барретта» через производителя», — сказал он, внимательно наблюдая за ней. «Вы были совершенно правы. Скорее всего, он прибыл из Афганистана».
Она пожала плечами и пошла на кухню, чтобы сварить свежий кофе.
Он тихо спросил: «Когда ты вернешься?»
Она налила чайник, радуясь, что хоть чем-то заняла руки. «Ну, головные боли прекратились, и шишка почти сошла, так что, полагаю… как только они проедут, я смогу водить». Этот спокойный, холодный взгляд нервировал её. «Бедняжка Тэлли никогда так долго не гуляла. Она совсем выбилась из сил».
«Ты что, сомневаешься насчет этой работы, да?»
Грейс перестала возиться с кофейником. «Честно?» Она бросила на него прямой взгляд. «Да, честно».
"Почему?"
Ещё одно пожатие плеч, почти раздраженное подергивание. «Разве у тебя не было сомнений…»
после того, как ваше последнее задание под прикрытием пошло так плохо?
«Ты меня проверял». Что-то быстрое и яркое мелькнуло в его глазах. «О, я бы, наверное, заставил себя снова сесть на лошадь, но нужно было думать о Софи». Он грустно улыбнулся. «В тот момент я был рад такому оправданию».
«Ну вот, — она подняла чистые чашки.
«Я не говорил, что никогда не жалел об этом решении, но я был бы обузой». Он прислонился бедром к столешнице, скрестив руки.