Еще более жаль …
Пробираясь сквозь лабиринт коридоров и палат больницы, они нашли Пита Тоуни в отдельной палате. Ник показал удостоверение констеблю в форме, охранявшему дверь, и кивнул головой, указывая на человека внутри.
«Итак, какова его история?»
«Он говорит, что только что вернулся в Великобританию и ничего об этом не знает»,
— сказал констебль. — Не совсем мистер Информатор.
«Не против, если мы на него набросимся?»
Констебль пожал плечами, скользнув взглядом по Грейс. «Угощайтесь».
В комнате на кровати лежал почти голый мужчина, небрежно откинув скомканные простыни. К тыльной стороне его правой руки была подключена капельница, а рядом стоял электрический вентилятор, работающий на полной скорости, словно пропеллер самолёта, готовящегося к взлёту. Тем не менее, он сильно потел.
Увидев Ника, Пит Тоуни коротко и проникновенно выругался и откинул голову на подушки.
«Хватит медяков», — пробормотал он, игнорируя протянутую ему карточку ордера.
«Кого вы ожидали увидеть?» — мягко спросил Ник.
Подойдя к кровати, он увидел, что правая нога Тоуни ужасно воспалена: тёмное пятнистое пятно распространялось от глубокой раны к верхней части бедра. Даже обычный густой коктейль больничных ароматов не мог скрыть исходивший от неё кислый, зловонный запах.
Тоуни невесело рассмеялся, увидев его инстинктивное отступление.
«Да. Что бы ты ни пришёл, приятель, ничего не забудь,
потому что, скорее всего, я не смогу продержаться достаточно долго, чтобы ты успел вернуться.
«У вас влажная гангрена, — совершенно бесстрастно сказала Грейс. — Это редкость для такого открытого участка, как нога, если только вы не находились в очень влажном климате».
«О, очень хорошо», — съязвил Тоуни. «Дай даме кокос».
Грейс приподняла бровь, но не ответила. Ник наградил его суровым взглядом, пока тот не опустил свой вызывающий взгляд.
У Тоуни был вид человека, когда-то накаченного мускулами, а теперь снизившегося до дикого минимума. У него была стрижка «ёжик», которую даже морской пехотинец счёл бы слишком строгой, а кожа головы, пронизанная щетиной, была глубоко загорелой.
И хотя его лицо было чисто выбрито, на его двухцветном загаре отчетливо просматривались следы недавней щетины.
«Я бы предположила, что это Африка», — сказала Грейс. «Если бы вы были в Южной Америке, вы бы отправились на лечение в Штаты, может быть, в Мексику, а не рисковали бы трансатлантическим перелётом в вашем состоянии».
Ник взглянул на лицо Тоуни и по хмурому выражению его губ увидел справедливость высказывания Грейс.
«Ну и что?» — спросил Тоуни. «У меня там была работа. Конго, Нигерия, Чад. Хорошие деньги».
«Какая работа?» — спросил Ник.
«Миссионер, что думаешь?» — спросил Тоуни и снова рассмеялся резким смехом. — «Я могу обрушить руку Божью на полторы тысячи ярдов».
«Как долго вас не было?»
Тоуни вытер рукой влажный лоб. «Не знаю, потерял счёт времени. Друг предложил мне работу как раз перед моим освобождением. Меня здесь ничто не держало, поэтому я пошёл».
«Нет никаких записей о вашем выезде из страны».
Тоуни оскалился. «Ещё один мой приятель водит «Сансикер» из Саутгемптона. Удивительно, как быстро можно передвигаться по Франции, без лишних вопросов, на этой славной маленькой скоростной лодке, которая делает шестьдесят узлов».
«Интересные у вас приятели», — пробормотал Ник. «И как же вас ранило в ногу?»
«Назови это профессиональным риском», — сказал Тоуни. «Ты мне объяснишь, в чём дело?» Он посмотрел на них почти с надеждой. «Что я, по-твоему, должен был сделать?»
«Ничего», — Грейс перехватила взгляд Ника. «Это был не ты».
«Да ладно тебе!» — запротестовала Тоуни. «Кто же умер, что ты меня в кадре держала? Я вообще-то не в курсе новостей».
Ник на мгновение задумался. «Майор Джайлс Фредериксон», — произнёс он прямо.
Тоуни замер, а затем тихонько усмехнулся. «Ну-ну», — сказал он почти с удивлением. «Извини, приятель. Если бы ты говорил о парочке чокнутых африканских диктаторов, я бы, возможно, смог помочь тебе с расследованием, но, как видишь, — он махнул рукой, — «меня не было в городе».
«Какова сейчас ставка наёмника?» — спросил Ник мягким голосом. «И на что именно вы тратите свою зарплату?»
«Вино, женщины и песни, приятель». Он устал, цвет лица начал покидать его, кожа стала восковой. «Если хочешь попытаться доказать обратное, удачи тебе».
«Фредериксон стоил тебе карьеры. Разве ты не ненавидел его за это?»