«Этот человек навещал мистера О'Кифа, пока тот был здесь?»
Медсестра взяла рисунок, лишь слегка поколебавшись, внимательно его рассмотрела и, нахмурившись, вернула. «Похоже, это брат мистера О’Кифа. Он был с ним, когда его только что госпитализировали, но с тех пор не возвращался. Полагаю, это может быть он. Трудно сказать». Она сжалась в комок. «Я не могу сказать точно».
Она крепко, но крепко пожала руку Нику, прикрыв ее обеими руками, и повторила то же самое с Грейс, но с большим пылом, как он заметил.
«Мы свяжемся с вами», — Ник протянул ей визитку. «Вы дадите нам знать, если…?»
«Вы имеете в виду , когда ?» — спокойно сказала медсестра. «Конечно».
Они поднялись по ступенькам и услышали, как за ними плотно закрылась тяжёлая деревянная дверь. Ник остановился у «Импрезы», а Грейс подошла к краю гравия, обхватив себя руками, словно ей было холодно.
Он подошёл к ней, засунув руки в карманы, и они несколько мгновений молча стояли рядом. Солнце уже садилось, раскрашивая небо бледно-голубыми и розовыми полосами, омывая пейзаж мягким золотом.
Ветер мягко откидывал ее волосы с лица, и она выглядела невыносимо грустной, подумал он.
«Конечно, он знает, — сказала Грейс. — Даже если он не финансировал это, он знает».
«Если он это сделает, он унесет эти знания с собой в могилу».
«И танцевать на нём, как он сказал». Она повернулась и посмотрела на него. «Думаешь, мы когда-нибудь поймём?»
Ник пожал плечами. «Сомневаюсь». Он помолчал. «Кстати, у О’Кифа нет брата».
«Нет, ты ошибаешься», — сказала Грейс тем же отстранённым голосом, которым говорила при их первой встрече. «У него сотни, и одна из них была готова убить ради него».
ЭПИЛОГ
Эдит вышла из своей камеры на площадку верхнего этажа и почувствовала, как изменилась атмосфера внутри тюрьмы. Словно по камню и стали здания пробежала волна.
Она подошла к перилам – стройная и дерзкая фигура в стандартном оранжевом комбинезоне. Воротник был расстегнут ровно настолько, чтобы обнажить один конец исчезающего шрама от её закованной в пластины ключицы, а закатанные рукава обнажали ряд параллельных порезов вдоль предплечий. Яркие, почти племенные, порезы на бледной коже.
Не обращая внимания на взгляды, наблюдавшие за ней сквозь промышленную сетку, она облокотилась на перила. Глядя сквозь сетку вниз на первый этаж, она видела лишь запрокинутые лица.
Каждый из них смотрел.
Глядя на нее.
Она сохраняла бесстрастное выражение лица, сосредоточенно изучая их взглядом. Запах этого места бил сильнее всего. Запах подавленной агрессии, разочарования, отчаяния, смазанный потом и подавленный страхом.
Она попыталась представить, как Патрик с этим справился бы, но за месяцы, прошедшие с момента ее пленения, черты его лица постепенно становились все более размытыми, и она едва могла их вспомнить.
Она не знала, жив он или мёртв – никаких новостей не было. Где-то в глубине души она оплакивала его исчезновение так же, как оплакивают все обречённые любовные связи. О, он никогда по-настоящему её не любил – теперь она это понимала – но от этого её чувства к нему становились ещё более горько-сладкими.
Потому что, несмотря на всю глубину её любви к нему, в последние мгновения их совместной жизни она держала баланс его жизни в своих руках и всё же нажала на курок. Она обнаружила, что такая безжалостность здесь была настоящей ценностью. Она вызывала восхищение, уважение, а может быть, даже лёгкий трепет.
Ходили слухи, что она сумасшедшая, хладнокровная стерва.
Вокруг неё доносились перешептывания, шёпот слухов, приукрашенных и преподнесённых как неоспоримые факты. И она поняла, что, возможно, они и отняли у неё свободу, но заменили её чем-то гораздо более могущественным.
Здесь она наконец освободилась от удушающего призрака толстой, маленькой, уродливой, бесполезной Эдит Эйри. Эдит-неудачница. Эдит-мечтательница. Эдит, которая «с такими, как мы, такие вещи не случаются». Эдит, чья мать хныкала каждый день суда, а отец был слишком стыден своей трусости, чтобы даже посмотреть ей в глаза, когда выносили приговор.
Справа от неё раздалось какое-то шарканье. Те, кто стоял ближе всего к площадке, расступились и прижались к краям, отводя взгляд, словно испуганные овцы. Эдит смотрела на них с презрением, хотя и признавала, что когда-то и сама поступила бы так же.
Слегка согнув руки, она отошла от перил и повернулась, чтобы встретить организаторов встречи, которые гордо вышагивали среди толпы.
Их было трое, что было неожиданно. О, она знала, что её навестит нынешняя «Главная Сучка», но то, что это случилось так скоро после её появления, было… поучительно.