«Как вам удобно».
Грейс взглянула на него, поднимая сумку. «Чтобы избавиться от нежелательных поклонников, вы имеете в виду?» — в её голосе слышалась лёгкая насмешка. «Да, пожалуй. Но очень немногие из них когда-либо переступали порог моего дома, так что ей редко приходится быть такой опекающей. Проходите, мистер Уэстон». Она скинула ботинки в узком коридоре.
Посмотрев на неё сбоку, он впервые заметил крошечные морщинки, расходящиеся от уголков её глаз. Она старше, чем выглядит. Под сорок. Может быть? Возможно, именно это и объясняло его тихую уверенность в себе.
Ему пришлось пригнуться под низкой дверной рамой, но, оказавшись внутри, он обнаружил, что планировка коттеджа оказалась совсем не такой, как он ожидал. Гостиная была…
Открытая планировка, вплоть до открытых стропил, открывала галерею, которая, по его предположению, была спальней на верхнем уровне. На первом этаже находился небольшой кабинет, а в глубине — кухня, отделенная от гостиной барной стойкой.
«Пока ты не попытаешься последовать за мной, Тэлли оставит тебя в покое», — сказала Грейс, остановившись, опершись одной рукой на столбик.
Ник смотрел, как собака неторопливо прокралась к лестнице и демонстративно легла прямо перед французскими окнами. Она изящно скрестила длинные передние лапы и не отрывала от него глаз.
«Какой она породы?»
«Веймарская легавая», — бросила Грейс через плечо, взбегая по лестнице. «У неё какое-то замысловатое название питомника, которое я никак не могу вспомнить, и она никогда не даёт забыть, что происходит из древнего рода чемпионов».
И с этими словами она скрылась из виду.
Оставшись наедине, пёс и Ник смотрели друг на друга с нескрываемой враждебностью. «Я бы догадался, что у тебя есть родословная».
Он постоял немного, медленно оглядывая комнату, по привычке отмечая каждую деталь. На дальней стене висело несколько картин – смелые, абстрактные оригиналы, изящно расставленные. Напротив, в треугольном пространстве под лестницей, стоял книжный шкаф, сделанный на заказ, с полками, забитыми как минимум в два ряда зачитанными романами в мягких обложках, современными детективными триллерами вперемешку с классикой. Он наклонил голову, чтобы разглядеть названия, и пол резко качнулся под ногами, заставив его пошатнуться.
«В морозилке есть пакет с холодным напитком», — раздался голос Грейс над его головой. Он поднял взгляд и увидел, что она стоит, облокотившись на балкон, с бесстрастным взглядом. «Если ты завернёшь его в ткань и приложишь к затылку на десять минут, пока я переоденусь, это сотворит чудо с твоей больной головой».
Он подумал о том, чтобы заявить, что такая мера не нужна, но боль превратилась в пульсирующий кол в глазном яблоке.
"Спасибо."
Она коротко улыбнулась, увидев его капитуляцию, и отошла. Через несколько мгновений Ник услышал шум льющейся воды в душе. Он старался не поддаваться воображению, но образ этого длинного, гладкого тела, обнажённого и скользкого от мыла, неожиданно ярко представился ему. Он взглянул на лестницу. Где-то в глубине её груди зарычала собака.
«Не волнуйся», — пробормотал Ник, и его губы скривились в гримасе презрения к себе.
«Даже если бы ты не оторвал мне яйца, она бы это сделала наверняка».
Любопытство заставило его заглянуть в кабинет, как только представилась такая возможность. Небольшой стол под окном занимал пространство, за ним стояли MacBook с пустым экраном, угловая лампа и телефон/факс с мигающим индикатором сообщений. Ник, избегая искушения, отвернулся.
Еще один книжный шкаф тянулся вдоль дальней стены от пола до потолка и был заполнен в основном учебниками и научными журналами, а также глянцевыми томами по искусству фотографии.
Оставшиеся две стены были покрыты настоящими произведениями искусства: драматичными пейзажами Озёрного края, мрачными чёрно-белыми городскими пейзажами, стаей скаковых лошадей, застывших на полном ходу, и потрясающим портретом ухоженного мужчины средних лет с явными итальянскими корнями и «вдовьим мысом», запечатлённым смотрящим прямо в объектив с насмешливым высокомерием, держа в руке бокал для шампанского. Он был в чёрном галстуке, словно фотография была сделана на официальной свадьбе, а позади него виднелась залитая солнцем каменная балюстрада.
Предметы были разными, но он узнал один глаз. Он предположил, что это работа Грейс. То, что она спрятала их здесь, говорило о ней что-то. Он не утверждал, что является экспертом, но, по его мнению, они определённо выглядели достаточно хорошо, чтобы выставить их на всеобщее обозрение.