- Как-будто что-то вспомнила. – Заключила Катерина. – Опять было дежавю, кажется, так это называлось.
Она опустила глаза и потерла виски:
- Я находила здешнюю аптечку, но лекарства в ней уже не пригодные, а бинты рассыпались в труху. Нам надо поскорей выбраться отсюда: найти чародея или твою бабку., - простонала воровка, обращаясь к задумчивой служанке. – Мать моя женщина, как же разболелась голова.
Воровка подняла серое лицо и опустилась на корточки, с силой надавив на виски ладонями. Милка озадаченно оглядела ее, пожав плечами:
- Так мы идем? Или у тебя опять припадок какой?
Прежняя, сцепив зубы, поднялась и доковыляла до лестницы, ведущей наверх. Она, морщась, поспешила вперед: сзади уже напирали наемник с Милкой. Путники торопились выбраться на свежий воздух, бетонная масса с землей незаметно давили на всех в бункере. Мурка вылезла из люка, поправила мешок и, дождавшись остальных, зашагала вверх по ступеням. Обратно к выходу путники добрались довольно быстро.
Звездное полотно ночного неба раскинулось от края до края. Почти полная луна освещала все вокруг, заливая бледным светом. Воровка вдохнула полной грудью. Легкие расправились, и боль в голове немного утихла от ночной прохлады. Трава кругом сверкала от капель: на поверхности недавно прошел дождь, а ветер, встречая троицу, разогнал остатки туч. Брест встал рядом с Прежней, дождался Милку и огляделся:
- Ночью идти опасно, - он обреченно посмотрел обратно на спуск под землю.
- Я туда не вернусь, - отрезала Милка.
- Хочешь на упыря нарваться? – осведомился мужчина, - Нам все равно пилить незнамо куда и незнамо сколько времени. А внизу безопасно, пойдем днем перебежками.
- Ну, уж нет, - служанка замотала головой. – Да ни за какие пряники, я туда не вернусь и через город не пойду! Там эти Одичалые бегают, как…как…как одичалые!
Брест было открыл рот, чтобы перебить девку, но замолчал, наблюдая, как та начала хлопать себя по карманам.
- Что-то потеряла? – спросила Мурка.
- Типун тебе на язык, - проворчала служанка, роясь в складках плаща. Наконец, нащупав нечто, она с торжественным видом вытащила наружу обычную, чуть высохшую куриную ногу.
- Перекусить захотела? – подняла бровь Прежняя.
- Много ты разумеешь, - отмахнулась от нее Милка. – Мне бабушка этот талисман дала, когда я еще маленькая была. Она меня везде с ним может найти, как и я ее.
- То есть, как это ты можешь ее найти? – встрял Брест
- Ну, не ведаю. Просто чуйствую, где она может быть, а если постараюсь, то и картинки перед глазами всплывают: это все бабулина волшба. А вы думали, как я ее избу-то нашла еще там, на тракте?
- И ты молчала, что у нас есть прямая связь с подмогой? – подпрыгнула Мурка.
- Вы мою бабушку не ведаете, - нахмурилась Милка, - Лучше иной раз самой помереть, чем у нее помощи просить.
- А сейчас что же? – спросил наемник.
- А сейчас мы даже не ведаем, куда идтить! Кто-нибудь из вас запомнил, откуда мы прилетели?
Перед глазами Бреста моментально всплыли мутные упругие стенки воздушного кокона, через которые неба не разглядеть, не то что ориентиры запомнить.
- То-то, - напоследок припечатала служанка и потерла сморщенную сухую кожу.
Мурка ожидала искр, волшебных миражей, хоть какой-нибудь реакции, но ничего не произошло. Милка сосредоточенно разглядывала когтистую лапу, пробормотав, что-то себе под нос. Девица покрутила талисман в пальцах еще какое-то время и засунула его обратно в карман. Широко зевнув, она, утомленная чередой событий, уселась прямо в сырую траву, прислонившись к стене старой кирпичной будки.
- И? – не выдержал Брест.
Служанка подняла уставший взгляд:
- Что и? Теперь надо дождаться, когда бабуля либо ответит, либо придет на подмогу.
- То есть просто ждать? – переспросил наемник.
Милка кивнула и прикрыла глаза.
- Отличный план, - съёрничала воровка, топчась на месте.
Брест, еще раз оглядевшись по сторонам и, убедившись что все тихо, присел рядом с Милкой:
- А ты прямо сыпешь иной раз неожиданностями. Если выберемся отсюда, я тебя расцелую, - клятвенно пообещал он, устало оперевшись о стену.
Милка прикрыла глаза, скрывая горечь, впрыснутую от слов наемника. Радость, появившаяся по первости, тут же сменилась обреченностью и обидой на того, кто так и не достанется служанке, как та ни старайся. Девушка отвернулась в другую сторону, радуясь тому, что на улице царил полумрак, скрывающий слезы.