Замазала лицо новомодными белилами, обескровив еще и губы, углубила синяки перед глазами, надела самое непритязательное платье и тоскливое выражение лица… И отправилась в столовую по широкй лестнице сгорбившись и волоча ноги.
В общем, жалкое зрелище.
Почему-то именно сегодня взгляд цеплялся за всякие мелочи. Роскошные рамы картин, тщательно выбитые от пыли портьеры, натертые ступени и яркая шелковая вышивка на стенах. В особняке все было подобрано со вкусом и говорило о достатке хозяев — причем не вульгарно крича, а почти ненавязчивым шепотом. Прекрасный дом… любимый мной долгие годы. Но я готова была больше его не видеть, если это выкупит мою свободу.
Тихо поздоровалась с матерью и сестрой и приступила к завтраку, уставившись в свою тарелку.
— Талис… ты не заболела? — я постаралась услышать за вопросом хозяйки дома заботу, но не вышло. Скорее, она была раздосадована — тэни Домини не терпела болезных.
— Все в порядке… плохо спала, — пробормотала после паузы, бросив беглый взгляд на сестру. Та наморщила лоб, явно пытаясь понять, что происходит с её обычно бойкой соседкой по столу.
Не волнуйся, я объясню…
Я и правда собиралась «побеседовать по душам», упомянув, якобы случайно, нашу тетушку, и мое желание хоть ненадолго к ней съездить — чтобы успокоиться и принять выбор отца. Тетушку, что жила обособленно и достаточно далеко, чтобы мое там отсутствие обнаружилось не сразу. Для того, чтобы в тот момент, когда я, рассерженная и рыдающая, выскочу из дома и умчусь на лошади без всяких сопровождающих, сестра вспомнила, куда я могла бы направиться.
Сабрина нашла меня в саду, роняющую скупые слезы, и с присущей ей бесцеремонностью принялась выяснять, что происходит.
Отругала за мой «чрезмерно гордый нрав и непонимание роли женщины», покачала головой на желание хоть немного прийти в себя «у глупой и недалекой старой девы, которая только и может что танцевать — удивительно, как еще не сошла с ума», а также высокомерно добавила, что на моем месте обрадовалась бы такой великолепной партии.
Я едва не ляпнула, что с удовольствием уступлю ей это место — подобная язвительность могла насторожить даже сестру.
Покивала, попрощалась с ней с судорожными всхлипами и отправилась на конюшню, где проверила свою любимую кобылу, которую мне тоже придется оставить — да еще и далеко от дома. Надеясь, что отцовский гнев, когда он её найдет — и не найдет меня, в том числе и у своей родственницы — никак не отразится на животном.
А потом сделала вид, что меня спасет от тоски только поход по магазинам. И действительно отправилась по ним, правда, вовсе не за новыми шляпками и побрякушками. Те, в количестве двух штук, были куплены исключительно для прикрытия. Ну а вечером, сославшись на головную боль, я принялась за шитье — моему наряду, который будет прятаться под широким верхним балахоном и богато украшенной и яркой накидкой, полагалось изрядно потяжелеть от эроимских монет.
К чему я не готовилась, так это к завтрашнему утреннему скандалу. К нему я готова была всегда.
А вот что и правда считала самым слабым местом — это иллюзию, которую мне придется создать, да еще и за невозможно короткое время. Иллюзию себя самой. Пусть ректор и утверждал, что я лучшая в картинах, но была огромная разница между тем, что я воспроизводила на занятиях и тем, что собиралась сделать, воспользовавшись тайными знаниями собственного рода, случайно обнаруженными еще подростком.
Я даже не была уверена, что кто-то кроме меня знает о них в семье Домини — об этом родители или немногочисленные родственники не упоминали.
Поздним вечером, убедившись, что в доме все затихло, я скользнула за портьеру в небольшой гостиной на втором этаже и по тайному ходу добралась в сокровищницу. Там вовсе не хранились богатства или камни — но было кое-что особенно ценное для моей семьи. Отпечаток первого осколка того Зеркала, что разбилось на границе миров… Впрочем, все это была лишь легенда, с охотой поддерживаемая моими предками — ведь это, по их мнению, делало их избранными. Но когда я была маленькая я верила в это… И потому каждый раз, когда мне требовалось сконцентрировать свои собственные осколки и попросить Великих Богов об удаче и уверенности в себе, я шла не в храм, а сюда — к небольшой пластине, испещренной голубоватыми жилками.
Погладила её и вздохнула с грустью. Странно ведь… я прошу помощи в избавлении от влияния отца в том месте, которое он мне когда-то и открыл. Привел меня сюда совсем крохой, взяв обещание, что это станет нашим секретом.
— Что произошло с тобой, папа? С нами?