— Как невыносимо, просто по-человечески жестока жизнь! — грустно воскликнула она.
— Верно, — согласилась Лунная зайчиха. — Но что поделаешь, жить-то надо!
И тут Большеглазка вспомнила, что, говоря о Кувырке, Догоника все-таки не преминула подчеркнуть собственные заслуги. Охваченная гневом, она резко повернулась и ушла.
По дороге на свой луг печальная Большеглазка встретила ежиху, с которой была шапочно знакома. Большинство животных в этих местах знало Джитти, и многие ее избегали, побаиваясь ее неукротимого нрава. Но сегодня ежиха была настроена мирно и остановилась поболтать.
— Зачем вы собирались? — спросила она. — Никогда не видела заячьей сходки в это время года.
— Мы говорили об одном зайце. Это горный заяц, который поселился с нами после прошлого брачного сезона.
От волнения Большеглазка говорила с трудом.
— Ты про Кувырка, что ли? — удивилась Джитти.
— А ты разве его знала?
— Конечно, знала — то есть знаю! Почему ты говоришь о нем в прошедшем времени? Он что, умер?
— Кажется, да.
И Большеглазка рассказала ежихе об опасном поручении, о походе Кувырка на колокольню, о том, что Убоище перестало прилетать. Она не хотела выдавать своих чувств, старалась говорить спокойно и равнодушно произносить имя Кувырка, словно для нее он был всего лишь одним из многих парней, а не единственным.
Когда она замолчала, Джитти сказала:
— Вижу, ты его очень любишь.
Большеглазка смутилась:
— Да нет, с чего ты взяла?
— Это слышно в каждом твоем слове! Я думала, что вам, зайцам, не положено выбирать друг друга до весны. Кажется, весной ваши парни обязаны драться? Или что-то в этом роде, столь же варварское. По-моему, это ужасно глупо. Но разве не правда, что вам полагается ждать до тех пор?
— В общем, да, по старинным обычаям. Только в наше время не все определяется дракой. Большинство пар заранее решает, кто с кем хочет быть. В самом деле, какой смысл идти с парнем, если ты его терпеть не можешь, верно?
— По-моему, верно, но кто я такая, чтобы вас учить? У вас своя культура, свои обычаи. Конечно, другим видам они могут казаться чудными.
— Ну вот, и во время танцев на снегу парни заводятся и начинают драться — друг с другом и с нами иногда тоже, но мы стараемся сдерживаться, потому что мы сильнее и можем их покалечить. Если два парня — а бывает, и больше — хотят одну зайчиху, а ей более или менее все равно, с кем идти, тогда им, естественно, приходится решать дело дракой…
— Очень естественно! — саркастически вставила Джитти.
— …Но если соперников нет, или зайчиха твердо знает, кого она хочет, тогда дерутся просто так, для удовольствия.
— Ну, а если ты знаешь, кого хочешь, а другой парень все-таки решает всерьез за тебя драться?
Большеглазка пожала плечами:
— Тогда делать нечего, драться придется, но я никак не буду поощрять соперника Кувырка, а без поощрения зайчихи выиграть драку очень трудно. Так, во всяком случае, у нас считается.
— А что если все-таки победит другой парень? Кувырок-то ведь мелковат по сравнению с другими. Вдруг соперник его побьет?
— Пусть только попробует побить! Я ему башку снесу! — проворчала Большеглазка.
Джитти насмешливо поджала губы.
— Понятно! Вот, значит, что у вас называется поощрением. Так-то, конечно, Кувырок может победить.
— Да только пустые это разговоры! — вздохнула Большеглазка. — Кувырка не вернуть!
— С чего ты взяла?
— Что? Что разговоры пустые?
— Нет! С чего ты взяла, что его нет в живых?
Под строгим взглядом ежихи Большеглазка смутилась: