― Отведите меня к нему, сейчас же, ― пиромант обошла капитана и двинулась по коридору.
― Как прикажите, моя Госпожа.
Рыцарь хотел возразить, заметно против этой затеи, но не имел право спорить или перечить прямым приказам Аве Марии. Каждый из ордена «Священного пламени» принес ей свою клятву верности. Но лишь одному Дэусу выпала честь стать её тенью, готовой защитить не только от врагов и недоброжелателей, но и от холодного ветра, от капель дождя. Удержать, когда она споткнется или оступится.
Лицо Марии исказилось, когда она увидела Дэуса. Она слегка приоткрыла губы, зрачки непроизвольно задергались, выдавая в ней волнение, которое не ускользнуло от внимания капитана.
Рыцарь Вульт лежал на кровати без своей маски, но полностью облаченный в доспех. Его положили в том же, в чем нашли. Рядом с кроватью, оперевшись о стену, стоял длинный двуручный меч изящной работы. Такие жаловали лишь избранным рыцарям высшего ранга. Идеально вычищенный и наточенный. Дэус всегда следил за своим оружием с особым трепетом, будто оно являлось частью его самого.
Аве Мария присела на край кровати и положила ладонь на холодные перчатки рыцаря, она задышала тяжело и часто, не сводя глаз с бледного лица мужчины.
― На нем лежит порча, я будто опустила руку в грязь. Кто же это сделал с тобой, Дэус… ― Мария приложила обе ладони на виски рыцаря, прикрывая глаза. Голова девушки начинала светиться ярким белым светом, который скользнул по рукам и, коснувшись висков Дэуса, ударил Аве Марию по рукам и заставил подскочить с места. Она потеряла равновесие, но капитан Нортман придержал её.
― Госпожа, вам не стоит вмешиваться. Все это слишком опасно, я не могу допустить, чтобы с вами тоже что-то произошло. Это мой долг.
Мария вырвала свой локоть, за который ее придерживал Нортман, и выпрямилась:
― Только один человек мог наложить порчу такой силы, ― она покачала головой. – Но почему? Не может быть.
Аве Мария замолчала на несколько минут, а потом добавила:
― Я ничего не могу сделать.
Эта фраза звучала столь обреченно, что отразилась в глазах Марии. Капитан что-то говорил, но она уже не слышала его. Аве Мария двинулась к балкону, чувствуя рябь и муть перед глазами, как будто горизонт наклоняется все сильней и сильней. Девушка отодвинула штору и вышла на балкон, вцепившись в перила руками. Тревога окутала её, начиная душить, вытравливать изнутри.
«Я не могу потерять тебя. Не так. Должна быть причина, должно быть решение…»
― Решение! – твердо добавила про себя Аве Мария, сжимая веки, сдвигая брови на переносицу, которые задёргались от напряжения.
Она пришла в себя, когда её плеча коснулись. Мария раскрыла глаза и повернулась.
― Я не должен вас беспокоить, Госпожа Мария, но случилось нечто ужасное, ― капитан сжимал в руке какую-то бумагу.
― Что случилось, капитан? Что еще? – голос Аве Марии был резкий, как никогда.
― Несколько горожан убиты. В разных местах города. Они все обескровлены, а на каждом трупе оставлена записка, ― он протянул одну из них Марии.
Девушка выдернула бумагу из рук мужчины и бегло начала читать кровью нацарапанные буквы:
«Ты уверена, что они должны умирать за тебя, Мария? За твою гордость? Ты знаешь, что нужно делать»
Несколько секунд Аве Мария находилась в ступоре, в попытке отойти от шока, пока записка не начала гореть в ее руках. Она уже понимала, кто совершает эти убийства и почему.
― К-кто…погиб?
― Убита ваша служанка Сара, миссис Грейс Норт ― цветочница, которой вы помогали вылечить детей и мистер Мартин Джонс ― ваш… ― капитан так и не закончил фразу:
― Учитель, ― перебила его Мария. ― Он специально бьет по моим самым слабым местам в городе. Кайн фон Эркерт! Нужно найти его, срочно, пока он не продолжил убивать других невинных людей! Все рыцари обязаны заняться его поиском! Как вы допустили это, капитан Нортман? ― взгляд пиромантки приобрел оттенок гнева.
Капитану не дали ответить. Один из рыцарей вошел в комнату, бегло осмотрел присутствующих и доложил:
― Госпожа, Капитан, ― он поклонился. – Дети Грейс Норт пропали. Мы смеем предположить, что их похитили. Нашли лишь эту записку, приколоченную к дверям их дома, ― рыцарь посмотрел в глаза Аве Марии. – Она для вас, Госпожа Мария, ― он протянул девушке записку.