И еще Рочен поймал себя на мысли, что думает о встрече с Лайсином без того волнения, которое непременно бы возникло еще несколько месяцев назад.
Открыв форточку, чтобы проветрить комнату от дыма, Рочен услышал гул маневрового двигателя садящейся неподалеку машины. Отодвинув занавеску, он выглянул в окно. Рядом с его монстром парковался маленький серый аэромобиль. "Наверно, вернулись соседи". – Подумал он и совсем было решил лечь спать, как вдруг кто-то постучал в медную пластину, прикрепленную к двери дома.
"Праздник продолжается, и тут никого нет". – Хотелось крикнуть в форточку, но снизу послышался женский голос.
– Господин Рочен! Это Ханна! Откройте, пожалуйста, я знаю, что Вы здесь! Это важно!
Сердце доктора мгновенно сковала холодная стужа, а по рукам пробежали мурашки. Надевая брюки и рубашку, он уже твердо знал, куда сейчас пойдет сквозь ночную тьму. Теплые носки полетели на постель, а щиколотки стянули шнурки меховых ботинок. Схватив лежавшие на стуле сигареты и зажигалку, он быстро сбежал вниз и надел куртку с капюшоном. После чего распахнул дверь.
– Здравствуй, Ханна. Ты хочешь отвести меня к наместнику?
– Доброй ночи, господин Рочен. Да… Узнав о том, что Вы здесь, он захотел с Вами увидеться.
– Мне взять свой докторский чемоданчик?
– Нет. Врач находится рядом с ним круглосуточно. Извините за дурную весть, но ему уже ничем не поможешь. Сами знаете, болезни, вызванные "радугой", неизлечимы.
– Он в городском доме?
– Да, это недалеко, но я Вас подвезу. Не хочу, чтобы нас кто-то увидел и доложил Королю.
Рочен повернулся и запер дверь дома.
– Я готов. Поехали.
С закрытыми глазами Лайсин лежал в просторной комнате лицом к окну. Языками жаркого пламени горели в камине сосновые поленья, а на столе истекали воском толстые свечи. Было душно и пахло летом.
– Он все время мерзнет. – Шепотом сказала Ханна, проводившая гостя в покои наместника. Тот кивнул головой и так же тихо поинтересовался:
– Может, мне прийти завтра? Не хочется его будить…
И тут Лайсин повернул голову, вглядываясь в мечущиеся по стене темные тени и две фигуры, топчущиеся у двери. Сердце Рочена снова заныло: любимый друг его счастливого детства выглядел изможденным. Нос заострился, а глаза потемнели и стали еще больше. И только прекрасные белые волосы пушистой волной раскинулись по высокой подушке.
– Ханна? Это ты? Кто с тобой, я не вижу!
Женщина шагнула вперед, но доктор взял ее за руку и остановил, приложив палец к губам. А потом сам подошел к кровати.
– Привет, Лисенок.
– Рочен? – Голова Лайсина приподнялась, и он попытался повернуться на бок, чтобы сесть. Но снова упал на подушку. По виску мутной каплей поползла капля пота.
– Проклятая слабость… – Буркнул он. – Рочи… Ты все-таки пришел. Садись ко мне на постель. Знаешь… – сухие горячие пальцы коснулись ладони Рочена. – Я уже не надеялся встретиться с тобой в этой жизни! Кажется, я умираю. Проклятая "радуга"!
– Лис… Сегодня я видел, как идет снег. С утра он был мелким, а ночью вдруг стал пушистым. Громкие звуки сделались мягкими, а голые ветки украсились белой шубой. Помнишь, как мы с тобой встречали в замке первый снег?
– Да-а… – Улыбнулся Лайсин. – Мы втыкали в мерзлую землю ветки и протаптывали вокруг них дорожку.
– Точно. Еще мы вешали на них разноцветные ленты. Это называлось "приманить зиму". На следующий день после нашего обряда она обязательно накрывала долину белым покрывалом. Ты тогда мнил себя великим магом. Снег падал и падал… А потом дворник из сугробов делал для нас горку.
– Высокую. И поливал ее водой.
– А мы с тобой устраивали соревнование, кто уедет дальше. Я, как истукан, сидел на дощечке, а ты отталкивался от бортиков ладонями, когда я не видел. И все время выигрывал.
Лайсин хрипло рассмеялся.
– Ты был таким доверчивым и глупым! Тебя легко было обмануть. Но все равно, ты был замечательным другом. Как живешь, Рочи? После того, как ты уехал, я совсем ничего о тебе не слышал.
– Обыкновенно живу. Ты сказал бы, что скучно. Почти каждый день работаю в госпитале. Занятость такая, что кроме него, никуда не хожу. Еще я стал старым брюзгой, которого не устраивают слишком короткие юбки медсестер, а больше того – ажурные чулки. Когда девушки нагибаются, видны их резинки. Только мужчинам, лежащим в кардиологии, нельзя волноваться.
Лайсин улыбнулся.
– Бедные девушки! Как всегда, ты печешься о чьих-то интересах, не обращая внимания на здоровое желание привлечь мужчину. Ты всегда такой. Зануда, живущий по правилам и теряющийся, если правила нарушены. Скажи, у тебя хоть кто-то был?